noblit.ruТри-четыре вещи — это действительно немного в сравнении с количеством вещей, котрые могли быть известны и сказаны по этому поводу, но никогда не будут.
Сэмюэль Беккет. «Уотт»
13 апреля 2006 года мир отмечает столетие со дня рождения Сэмюэля Беккета, драматурга и писателя, чьи пьесы навсегда изменили театр, а проза — литературу. Автор «В ожидании Годо» и «Моллоя» и вошел в историю как мизантроп, которому никогда не изменяло мрачноватое ирландское чувство юмора.
Начало
Беккет родился 13 марта 1906 года недалеко от Дублина. Впоследствии писатель говорил, что увидел свет и закричал в тот час, когда Христос, «возопив громким голосом, испустил дух» (МФ. 27:50).
Он учился в той же школе, что и Оскар Уайльд — Portora Royal School. В 1923 году будущий писатель поступил в знаменитый дублинский Тринити Колледж, выпускниками которого были и Уайльд, и Оливер Голдсмит, и Джонатан Свифт, к которому Беккет всегда относился с глубоким почтением. В университете он изучал романские языки и играл в крикет: Беккет — единственный лауреат Нобелевской премии, чьи заслуги перед этим видом спорта отмечены в «крикетной библии» — Висденском альманахе.
В 1928 году Беккет отправился преподавать английский язык слушателям известного парижского вуза — Эколь Нормаль (Ecole Normale Superieure). В том же году поэт Томас Макгриви ввел Беккета в круг людей, помогавших Джеймсу Джойсу в работе над его книгой «Поминки по Финнегану» (тогда еще «Вещь в работе»): у Джойса ухудшилось зрение, и молодые литераторы записывали под диктовку мэтра. По легенде, аккуратный Беккет, слушая, что говорит Джойс, внес и его вопрос «Кто там?», обращенный к посетителю, постучавшему в дверь. Беккету было поручено перевести один отрывок из «Вещи» на французский язык. В 1929 году Макгриви, Беккет и еще десять участников джойсовского «кружка», в том числе крупный американский поэт Уильям Карлос Уильямс, опубликовали сборник эссе о «Вещи в работе» под труднопереводимым названием «Our Exagmination Round His Factification for Incamination of Work in Progress».
В 1930 году Беккет опубликовал сборник стихов «Whoroscope», навеянный чтением Рене Декарта, еще одного автора, которым он восхищался всю жизнь. В старости он говорил о себе тогдашнем: «Молодой человек, которому нечего сказать, но хочется что-то сделать».
Вопреки распространенному мнению, Беккет не был литературным секретарем Джойса. Он часто бывал дома у своего великого соотечественника и до определенного момента буквально преклонялся перед ним: курил сигареты в той же манере, пил те же напитки и даже носил такие же туфли (терпя всяческие неудобства).
Тогда же, на рубеже 20-х и 30-х, психически неуравновешенная дочь Джойса влюбилась в Беккета. Нора, жена мэтра, энергично сватала Лючию за молодого писателя, но он не без труда и ценой отказа от дома Джойсов смог отделаться от этого брака. Лючии вскоре после разрыва с Беккетом поставили диагноз «шизофрения», пытались лечить у Карла Юнга, но, в конце концов, поместили в лечебницу для душевнобольных, где она скончалась в 1982 году. Переписку с Лючией Беккет уничтожил незадолго до своей смерти в 1989 году, но одну странную фотокарточку, запечатлевшую юную дочь Джойса танцующей, сохранил в своем архиве.
В начале 1930-х Беккет ненадолго вернулся в Ирландию, а затем отправился в длительное путешествие по Европе, чтобы окончательно осесть в Париже в 1937 году. Он успел побывать возлюбленным известной американской меценатки Пегги Гуггенхайм, называвшей его Обломовым. Странные ниточки, связывавшие Беккета и Россию, на этом не обрываются: в 1936 году он просил Эйзенштейна и Пудовкина принять его на учебу во ВГИК. По нелепому стечению обстоятельств письмо Беккета не попало к адресатам вовремя, и эта великолепная затея ничем не закончилась.
В 1938 году Беккет опубликовал свой первый роман — «Мерфи» (по-английски; почти все более поздние вещи он писал по-французски). Герой этой книги, чтобы избежать женитьбы, устраивается на работу в госпиталь для умалишенных. В романе герой играет в шахматы с пациентом, который находится едва ли не в состоянии кататонического ступора, и Мерфи восхищается бессмысленностью этого занятия. В том же году Беккет сам столкнулся с проявлением чудовищной житейской бессмыслицы: его тяжело ранил ножом некий парижский сутенер. Позже, когда Беккет спросил у него о причинах этого поступка, этот человек ответил: «Я не знаю, мсье. Простите». Писатель отозвал свое заявление из полиции.
В больнице он познакомился с 37-летней Сюзанн Дешево-Дюмесниль (Descheveaux-Dumesnil). Беккет пережил свою будущую жену (они официально оформили свои отношения только в 1961 году) на считанные месяцы.
Когда разразилась мировая война, Беккет как гражданин нейтрального государства остался в Париже. Он помогал «Глории», одной из местных ячеек Сопротивления: переводил донесения о перемещении немецких войск для англичан. Когда «Глория» была провалена, Бекетт и Сюзанн бежали на юг Франции, где поселились в деревне Руссильон (департамент Воклюз). Там они тоже в меру сил помогали антифашистам. После войны Беккета представили к французским государственным наградам за мужество, а он скромно говорил, что его помощь Сопротивлению была чистым «бойскаутством».
Зенит
В Руссильоне Беккет работал над романом «Уотт», публикация которого была отложена до 1953 года. По возвращении в Париж после войны он написал так называемую трилогию — романы «Моллой», «Мэлоун умирает» и «Безымянный», но ни одна из этих вещей не увидела свет до 1951 года. В 1946-м он направил Сартру в его журнал «Les Temps Modernes» рассказ «La Fin». Половина его была опубликована, причем Сартр был уверен, что напечатал всю вещь целиком. Когда недоразумение обнаружилось, то подруга Сартра и соиздатель журнала Симона де Бовуар отказалась напечатать продолжение.
Усилиями Сюзанн Дешево-Дюмесниль к началу 1950-х удалось отыскать издателя для романов Беккета. Французские критики высоко оценили «Моллоя», а на автора обратили внимание. Но триумфа он дождался только в 1953 году: пьеса «В ожидании Годо» произвела фурор. Реплика одного из героев «Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит — ужасно» сделалась визитной карточкой Беккета. Гарольд Пинтер говорил, что «Годо» навсегда изменил театр, а знаменитый французский драматург Жан Ануй назвал премьеру этой пьесы «самой важной за сорок лет».
В «Годо» усматривают квинтэссенцию Беккета: за тоской и ужасом человеческого бытия в его самом неприглядно-честном виде проступает неизбежная ирония. Герои пьесы напоминают братьев Маркс, великих комиков немого кино. Надо отметить, что Беккет очень любил и других гениев старых комедий: Чарли Чаплина и Бастера Китона. Единственный опыт писателя в кино — это короткометражка 1963 года «Film» с Китоном в главной роли (последней в его жизни).
За «Годо» последовали другие прославленные пьесы: «Эндшпиль» (1957), «Последняя лента Крэппа» (1958), «Счастливые дни» (1960). Параллельно Беккет писал небольшие постановки для радио и телевидения, а также готовил свой радикальный текст «Как есть», опубликованный в 1964 году.
Итог
В 1969 году Беккету присудили Нобелевскую премию по литературе. Сюзанн, прочитав телеграмму от издателя, сказала коротко: «Это катастрофа». Всемирная слава грозила нарушить уединенный образ жизни четы. В результате Беккет поблагодарил Шведскую академию за оказанную честь, но на церемонию не поехал и спрятался в Португалии от настойчивых поклонников. Один из них, впрочем, растрогал отшельника: парижанин по имени Жак Годо направил писателю письмо с извинениями, что заставил его долго ждать.
В 1970-х и 1980-х Беккет писал все меньше, все короче и все герметичнее. В беседе со своим биографом о Джойсе Беккет говорил: «Он — „синтезатор«: вносил в текст как можно больше. А я — „анализатор«, я стараюсь вычеркнуть как можно больше». В конце жизни внутренний редактор возобладал над писателем: каждое слово казалось ему «ненужным пятном на тишине». Он проводил время в своей парижской квартире, смотрел регбийные матчи, перечитывал любимые книги и курил вопреки запретам врачей (он страдал эмфиземой).
Макет для постановки «В ожидании Годо» римским театром Valle.
После смерти Сюзанн в июле 1989 года Беккет перебрался в один из парижских хосписов, где и умер 22 декабря того же года. Он, так долго стремившийся к молчанию, из-за болезни совсем не мог говорить в последние месяцы жизни. Он и Сюзанн похоронены на парижском кладбище Монпарнас. Рядом с простой гранитной плитой над их могилой растет одинокое дерево, как в пьесе «В ожидании Годо».
Любимому Беккетом Декарту принадлежит известная максима «Думаю, следовательно, существую». «Чтобы уловить сущность бытия, он [Беккет] стремился уловить сущность сознания, что бытует в человеке», — писал о нем один из его биографов. Писатель разбирал эту сущность до самого дна, до бесформенной первоосновы, до тотального экзистенциального кошмара и осознания полной нелепости человеческого существования. Но он говорил в то же время, что «редко бывает такое, чтобы ощущение нелепости не сопровождалось ощущением необходимости» («Уотт»).