Автор Тема: Один на один  (Прочитано 9321 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Alessio

  • Гость
Один на один
« : 14.05.2007, 12:13:31 »
Он бежал, бежал уже несколько дней или недель, точно определить время было затруднительно после нескольких отключек, когда, теряя сознание ночью, он открывал глаза и видел звезды и молодой месяц, который улыбался ему идеальной улыбкой, а проведенное в беспамятстве время не приносило облегчения. Сейчас бежать было легче, начался сосновый бор, и земля была покрыта осыпавшейся хвоей, которая приятно пружинила при каждом шаге.  Но он не мог оценить  преимущества пробежки, поскольку ощущения от внешнего мира сводились к обжигающему свежему воздуху, который наполнял легкие в такт, шагам отзываясь болью в боку, пот, попадая в ссадины, вызывал жжение, и по мышцам прокатывалась волна боли, грозясь превратить их в непослушный комок судороги. Мозг сверлила одна мысль, с которой он не расставался очень давно: «Дальше, дальше, дальше… ».
Он знал, что если он перестанет бежать - он перестанет жить. Знал, что за ним идет тот, кто убил его семью. Он видел этого человека и на память ему остался разрез, который разделил лоб на две равные части, кровь была повсюду: она залила его одежду, руки, лицо. Во рту постоянно был ее привкус , который вызывал тошноту, но на это он уже не обращал внимания, главное бежать. Надо сделать передышку, остановиться у большого дерева, прислониться к нему, ощутить, как кора потрескивает и отваливается от него. Можно поднять голову и в просветах меду кронами посмотреть на безумно голубое небо, а приведя дыхание в чувство надо съесть последний батончик с орехами и шоколадом. Пить больно, вода с трудом пробирается в желудок, а попав туда заставляет согнуться и всеми силами сдерживать рвоту. Когда спазмы пройдут  стоя на коленях нужно вытереть подступившие слезы вместе с засохшей кровью, потом и пылью смесь которых покрывает лицо плотной коркой, подняться и, несмотря на протест обеих ног продолжить бег.
Да, бежать было легче, упругая почва леса была куда приятнее болотистой местности, которая заставляла сосредотачиваться на каждом шаге, чтобы не попасть в ловушки трясины, которые оставляли в ботинках воду и пропитывали джинсы грязной жидкостью. После этого ноги становились непослушными и тяжелыми, нужно останавливаться, выливать воду из обуви и отжимать брюки, после чего обратно натягивать их на ноги. Ботинки были мокрые и холодные, прилипающие к коже и натирающие ее при беге. Терпеть это недолго, скоро ночь и очередная отключка, после которой все дневные неприятности становятся привычными и понятными, отключка на час или сутки расставит все по местам. Открывая  глаза после такого сна, он удивляется, что очнулся, чувствует, что охотник рядом и может достать его, когда захочет, но по какой-то прихоти не подходит к нему, а заставляет подниматься и, превозмогая боль удирать подгоняемый собственным ужасом.
Сейчас при солнечном свете ситуация в которой он оказался, казалась нелепой и нереальной, ему сорокалетнему банковскому служащему приходиться скрываться в лесу который находиться в бесконечности миль от людей, это кажется невозможным. Но стоит остановиться и прислушаться к лесу можно услышать шаги, шаги охотника который идет за ним. Он не близко, понять, где он можно по вскрикам испуганных птиц или выстрелу сломанной ветки, эти звуки заставляют неметь пальцы и задерживать дыхание. Только страх перед встречей с ним помогает ему подняться и убегать дальше, страх встретиться с ним после того, что он сделал с его родными, страх, что с ним он поступит еще более жестоко.
Тропинка стала уходить вниз, и при каждом шаге он ощущал, как пальцы ног больно ударялись о носки ботинок. За деревьями отрывалась прогалина, поросшая редкой травой, в центре которой расположилось небольшое окруженное камышами озеро. С другой стороны озера начинался густой, и казалось непроходимый лес, в котором место незанятое деревьями занимали кустарники. Остановившись, он закрыл глаза и, упершись ладонями в колени, старался успокоить дыхание. День заканчивался, и он решил вымыться, отдохнуть, устроится на ночлег, сегодня он собирался переждать ночь на дереве.
Вода была холодная, ноги погружались в илистое дно пока не доходили до твердой почвы, так шаг за шагом он вышел на чистое от зарослей место и окунулся в воду. От холода сперло дыхание, но это было хорошее чувство, это лучше боли, и намного лучше боли и страха. Вода вокруг него окрасилась в бурый цвет, быстрыми движениями он вымыл себя и, окунувшись с головой под воду, он смыл с лица остатки засохшей крови, обнажив разрез на лбу и воспаленные веки и губы. Выйдя из воды, он прислушался…
Тишина.
На берегу лежала одежда: ботинки, джинсы с накладными карманами, футболка, плотная рубашка и рыбацкий жилет с множеством отделений, должна быть еще кепка, но где и когда она пропала, он не знал. Вытершись футболкой, он оделся, а футболку оставил просушиться под последними лучами солнца. В ботинках лежали толстые носки, он достал и осмотрел их, целой была только верхняя часть, отложив их в сторону, он разорвал футболку и, намотав обрывки на ступни, одел ботинки. Солнце спряталось за гору и быстро теряло свою силу, до темноты оставалось совсем немного времени и нужно максимально использовать его. Достав  из карманов свои вещи, он аккуратно разложил их перед собой: складной нож, моток бечевки, фляга с водой, карманное радио с наушниками, несколько грязных платков, и маленькая плоская фляжка с виски. В непромокаемом отделении жилета лежат спички и несколько сигарет. Разложив по карманам все кроме радио, которое, свернув вместе с носками, он зажал в кулаке. Обойдя озеро, он каблуком сделал впадину в болотистой почве берега и положил в нее ненужные ему вещи. Впадина быстро наполнилась водой. Замаскировав ее травой, он быстро пошел к лесу.
Выбрав одну из троп, он пригнулся и вошел в лес. Тропа была узкая и низкая, ветки кустарников царапали его лицо и взъерошивали волосы. При сумрачном свете ветки были похожи на сотни тонких рук, которые стремились оторвать от него частичку одежды или незащищенной плоти. Из раны на лбу пошла кровь, она тонким ручьем стекала по переносице и подбородку, оставляя во рту металлический привкус. Его охватывала паника, множество звуков создавало ощущение, что преследователь находиться прямо за спиной. Оглядываясь можно было увидеть, как возвращались на свои места, потревоженные им ветки, создавая стену, сквозь которую он не мог ничего разглядеть. Пока стоишь и смотришь назад, ощущаешь безумное одиночество, звуки созданные твоим проходом по лесу стихают, и вокруг тебя смыкается тишина, в которой можно расслышать частое биение сердца.
 Долго стоять нельзя, охотник рядом, идет по твоим следам с диким звериным оскалом, с зажатым в руке ножом. Он видел его лицо: все в шрамах, кривая усмешка обнажала желтые острые зубы, глаз светится ненавистью на месте второго повязка как у пирата из фильма. Он видел его мгновение, он расплатился за это раной на лбу, но охотнику было мало. Потом он начал бежать и его существование свелось к простой формуле: «дальше, дальше, дальше…».
Постояв немного и обуздав панику нужно разворачиваться и идти дальше, в густом лесу бежать нельзя, очень скоро ты упадешь споткнувшись о ветку или кочку, а поднявшись не будешь знать куда ты бежал, или при падение сломаешь руку, ногу, шею… нельзя поддаться панике. Заросли кустарника заканчивались, ветки-руки стали не такими грубыми, как их предшественники, которые разорвали рукава рубашки, оставили на джинсах свои семена, расцарапали до крови лицо и ладони. Кустарник вытолкнул его в темный неприветливый лес, силуэты деревьев, словно колоны окружали его, и кроны перешептываясь с ветром, создавали мрачный звуковой фон, который царил в этой темной атмосфере, приглушая остальные звуки.

Дерево было удобным для лазания, ветки были достаточно прочными, чтобы выдержать его вес, но не слишком толстыми, чтобы нельзя было обхватить их ногами. Поднявшись на несколько метров, он сел на ветку, обхватив ее ногами. Немного откинувшись назад, спиной прислонился к стволу. Привыкнув к звуку листьев на ветру, можно услышать ночных животных, которые, затаившись, летая, ползая, бегая, пытаются найти себе пропитание под покровом темноты. Кора дерева еще хранила тепло, сквозь листья пробивался тусклый лунный свет, создавая множество причудливых теней, устроившись на ветке как можно удобнее, он закрыл глаза и опустил голову. Это была первая ночь, когда он мог заснуть сознательно, но еще рано. Достав из кармана нож, он разложил его, нож был большим и тяжелым. Единственное оружие, которым он мог защититься. У его преследователя тоже есть нож, и он видел, что тот им сделал. Он воткнул нож в дерево перед собой, достал из кармана веревку проверил ее прочность, она была крепкой. Сделав петлю, он просунул в него правую руку и затянул веревку на запястье. На рукояти ножа есть кольцо, продев в которое концы веревки он привязал свое оружие к себе. Веревка была достаточно длинной, чтобы нож можно положить в карман. Потеряв его, он потеряет ту маленькую надежду на спасение, которая у него оставалась. Он не хотел умирать, никогда раньше об этом не задумываясь, теперь он боялся смерти, и этот страх заставлял его бороться за жизнь. Лезвие ножа поблескивало, когда на него падал свет, смотреть на этот блеск было приятно. Это хороший нож, по крайней мере, он так думал. Это его оружие, это оружие которое его спасет.
Он очнулся, но не открыл глаза, стараясь понять что его, разбудило, еще боялся, открыв свои глаза увидеть горящий глаз преследователя перед собой. Рукой он нашел нож и взялся за рукоятку, резким движением он выбросил руку, вперед размахивая лезвием. Ветка под ним качнулась, перед ним сверкнули большие глаза, раздалось свирепое шипение, зверь приближался. Отклонившись назад и выставив нож перед собой он замер, затаив дыхание, глаза животного сверкнули и в тот же миг раздался пронзительный вой, стараясь достать тварь ножом он наклонился вперед и вытянув руку махнул лезвием, оно тускло блеснуло, а он потеряв равновесие свалился с дерева и полетел вниз. Сильно ударившись лицом о нижнюю ветку и теряя сознание, он ощутил, что упал на мягкую почву, которая под тяжестью его тела поддалась и приняла в свои объятья.

Супружеская измена – вечная тема для анекдотов, комедийных и драматических фильмов. Эта тема обсуждалась сотни раз на разных уровнях, начиная с разговоров в барах и заканчивая докторскими диссертациями по психологии. Для большинства пар это становиться финальным аккордом отношений, но у него все было по-другому. Измена жены не стала для него неожиданностью, скорее он был бы удивлен, если бы она хранила верность. Он давно не испытывал к ней никаких романтических чувств и был неуверен что испытывал их когда либо. В молодости женщины иногда появлялись в его жизни и не оставив заметного следа уходили – она осталась. Ее беременность изменила обычный ход событий и спустя несколько месяцев они стали супругами. Он не любил ее, впрочем, как и она его, но иметь жену было удобно, это способствовало улучшению отношений на работе, где женатый означало – надежный и не давало поводов для сплетен, которые сопровождают холостяка. Рождение первенца не тронуло его, он не был отцом, не хотел тратить свое время на уход за младенцем и старался сделать так, чтобы его появление не изменило привычный образ его жизни. Через несколько лет получив наследство, он купил небольшой дом, в котором оборудовал себе комнату, где и проводил большинство времени. Возвращаясь с работы и перекинувшись парой общих фраз с женой, он закрывался в своем кабинете, переодевался в халат, включал классическую музыку и смотрел боевики. Ему нравилось видеть на экране героев, которые могли бесстрашно сражаться с целой армией и перебив их убить в финальной схватке злобного монстра, будь то человек или какая-нибудь тварь. Смотрел он фильмы без звука и, закрыв дверь на замок, она не должна знать об этом увлечении, это его тайна и по непонятным причинам он стыдился своего пристрастия. Он хотел быть таким героем, но знал, что он был труслив и малодушен. Спокойное отношение к собственной судьбе давало возможность без особых стрессов переживать жизненные неудачи: не получил повышение – плевать, оскорбили на улице – плевать, сын не слушает - плевать, изменила жена – плевать…

Сознание возвращалось медленно, лежа лицом к земле, он чувствовал, что идет дождь, струйки воды стекая по шее, попадали под воротник рубашки. Подниматься было тяжело, головокружение и тошнота мешали правильно управлять собственными мышцами, поэтому, встав на четвереньки, он двигался к дереву. Кора была холодной и скользкой, но это была опора – поднявшись и прислонившись к стволу можно осмотреться. Он чувствовал как дождь попадая ему за шиворот щекочет его грудь и спину, но он не чувствовал своего лица. Непослушные руки ощупывали лоб, глаза, нос, щеки стряхивая прилипшие листья и комки земли. Левая сторона была разбита, большая шишка на виске пульсировала при нажатии, отек мешал глазу раскрыться полностью, картинка была мутной. Ладони были влажные и липкие. Его стошнило.
 Нужно достать флягу и прополоскать рот, иначе привкус желчи будет вызывать рвоту – сплюнуть, еще прополоскать. Место его падения было заметно на рыхлой почве, он видел, где он лежал, и узкие борозды показывали, как он добрался до дерева. Дождь приводил в чувство. Небо было затянуто тучами, судя по всему, было утро, можно увидеть стену кустарника, он видел свои размытые следы, их цепочка появлялась из тропинки и подходила к дереву, где он провел ночь.
Следов было много. Слишком много. Не твердой походкой он подошел к месту падения. Вокруг вмятины были следы, будто кто-то обошел несколько раз тело по кругу. Следы были большего размера, чем его.
Дождь показался горячим душем. Когти паники проникали в него все глубже и глубже. «Дальше, дальше, дальше…». Убийца был с ним, он был рядом, он смотрит на него.
Бежать в лесу нельзя. Споткнувшись о корень и сильно, ударившись плечом, он быстро поднялся - побежал. Несколько падений успокоили его, он лежал на спине и капли падали ему на лицо. Он видел, как они появлялись среди листьев и летели вниз. Тело охватила дрожь, холод и боль сковали его мышцы. Дождь окончился. Так же резко прошла дрожь. Нужно лежать, пусть приходит и убивает, нет сил подняться.

У него была дочь, она была лучше, чем сын, лучше, чем сын и жена вместе. Он помнил ее маленькой. Она пошла в школу, когда его сын купил гитару и под предлогом репетиций запирался в гараже с несколькими друзьями. В гараже они курили и смеялись, пытаясь извлечь из инструментов какие-то звуки. Она пошла в школу, когда он узнал об измене. Раньше вернулся, видел их, тихо ушел. Его не заметили, а он начал посещать тренажерный зал после работы и никогда не приходил домой раньше. Это был так называемый “друг семьи”, теперь он понимал, что означает это выражение. Прошедшим летом он купил цифровую видеокамеру. Продавцы ее очень хвалили, это последняя модель, очень функциональна и в тоже время маленького размера. Когда он остался один в доме он спрятал ее на книжной полке, направив объектив на кровать. Камера включалась, каждые пять минут и снимала на протяжении минуты. У него была запись ее измены... Иногда он просматривал ее... Картинка вызывала в нем странные ощущения...

Нужно прислушаться. Редкий звук падающих капель, шум листвы, далекие крики птиц. Земля под ногами была скользкой, воздух чистый, ветер свежий. Какой запас прочности у него, сколько раз упав, он, сможет подняться? Глаз был затуманен, из шишки на виске сочилась кровь, но больно не было. Трогая рану, он чувствовал, что прикасается к куску мяса, отек был влажный и горячий. Не спеша, он побрел наугад. Медленно передвигая ноги и стараясь обходить колючий кустарник, он шел дальше. Было понятно, что бежать бессмысленно, он был рядом, если бы охотник хотел его убить, он бы сделал это ночью. Он не хотел думать, что охотник хочет сделать, но стоять и ждать когда он его схватит, было слишком страшно. Тропинка тянулась вдоль непроходимой стены кустарника, за которым был слышен шум бегущего ручья. Хотелось пить, вода из фляги была теплой и воняла тиной. Нужно ее вылить и найти проход к маленькой речке. Заросли кустарника были очень плотные, ветки покрыты маленькими тонкими листьями, которые защищались множеством иголок. Звук воды иногда пропадал и когда он возвращался, охватывало желание прорваться сквозь преграду и увидеть ручей, увидеть, как он блестит и струится в свете солнца. Если лечь можно попробовать проползти, земля была рыхлой и присыпанной мертвыми листьями. Ветки, спускаясь к земле, образовывали туннель, свод, которого царапал одежду и выдергивал мелкие пряди спутавшихся волос. В конце туннеля виден свет, но ползти нужно с опущенной головой. Шум воды был громкий и ровный, в голову приходят мысли о его преследователе, что если он стоит за его спиной и наблюдает за его попытками проползти сквозь кустарник.
 Быстрее, быстрее, быстрее.
  Иголки вырвали клок волос – быстрее, расцарапали шею – быстрее, приступ клаустрофобии, от которого трудно дышать - быстрее, быстрее, быстрее. Свобода – можно перевернуться на спину, и сделать несколько глубоких вдохов.
Небо было чистым, будто дождь смыл все облака, оно было чистым и глубоким. Солнце уже клонилось к горам, их острые вершины отражали свет и сияли причудливыми красками. Горы были близко, ручей, около которого он лежал, начинался на их территории и бежал по каменистому руслу к озеру. Озеро было около его летнего домика, который достался ему после смерти родителей. В этом доме все началось, из этого дома он начал бежать. Русло было широким, во время разлива ручей превращался в реку. Сейчас поток был несколько шагов в ширину, и вода не доходила до верхнего края ботинок. Течение было быстрым, ботинки быстро лишились налипшей земли, вода была чистой, холодной и вкусной. Напившись воды, он пополоскал флягу и наполнил ее. Одежда еще не высохла после дождя и сильно испачкалась. Выложив все из карманов, он аккуратно разложил свои вещи на камнях, прополоскал одежду, и хорошо отжав ее, положил на солнечной стороне берега.
Нож он оставил привязанным к запястью. Присев на большой камень рядом с одеждой, он рассматривал свое оружие. Лезвие блестело на солнце, тяжесть придавала ему уверенность, что он справиться. Преследователь был рядом с ним ночью и не убил его. Это пугало, чего он хочет? Может, играет с ним, может ему нравиться смотреть на боль и страх, это было неизвестно и непонятно. Нужно думать, где провести ночь, нужно думать, как утолить голод. Голод появился внезапно и сейчас он полностью овладел им.
Последняя его еда – шоколадный батончик, это было очень давно, но он помнил его вкус. Рот наполнялся слюной, а желудок издавал характерные звуки, которые казались ему слишком громкими. Еды у него не было, все съедобное помещалось в маленькую флягу, но это было виски. Открыв колпачок, он осторожно понюхал содержимое. Резкий запах, прочищал мозг, и вызывал желание выпить. Маленький глоток, еще один – спирт обжигает глотку, запах бьет в нос. Приятное чувство тепла разливается по груди и, подобравшись к желудку, успокаивает его желание насытиться. Смочив ладонь, он аккуратно провел рукой по своим ранам на лице, каждая из которых отзывалась на прикосновение жжением. Висок был опухший, но кровотечение остановилось.
Плотно закрыв флягу, в которой осталось две трети жидкости, он аккуратно положил ее рядом с остальными вещами. Боль стала отступать, голова была легкой, а ноги ватными – спиртное подействовало быстро. Смятая пачка сигарет и спички лежали в непромокаемом отделении жилета, поэтому остались сухими. В пачке осталось три сигареты, вытряхнув их на ладонь, он увидел, что целыми остались только две. Вообще он не курил, но когда ходил на рыбалку всегда брал сигареты и спиртное. Это напоминало ему детство, когда отец брал его с собой на озеро, рыбалка ассоциировалась с запахом табака, виски и рыбы. Теперь, когда он сам ходил рыбачить, он иногда выкуривал сигарету сидя на берегу. Для него это была возможность побыть одному – сын никогда не ходил с ним.
Страх притупился, скрываться было бессмысленно. Убийца мог появиться из кустарника в любой момент. Пальцы выровняли сигарету, и крепко зажав ее губами, он открыл коробок. Спичка зажглась с первого раза, кончик сигареты потемнел. Он глубоко затянулся. Дым полностью заполнил легкие, хотелось кашлянуть, но нужно задержать дыхание и сдержать этот порыв. Подержав дым в себе, он выдохнул, не доставая сигареты изо рта. Спичка еще горела, огонь правильной формы подбирался к пальцам. Другой рукой он взял ее за кончик, который уже погас, огонь прошелся по всей спичке, отставив после себя тонкую струйку дыма.
Первый раз в жизни он получил удовольствие от курения, его не могли испортить ни головокружение, ни жжение в горле. Кончики пальцев немели, кровь прилила к голове, пульсируя в висках и вместе с этим, ощущение полета и свободы охватило его. Впервые он не боялся.

Одежда была влажной и прохладной, на рубашке не хватало двух пуговиц и большей части рукава, а жилет был разорван в нескольких местах. Он решил подняться по течению и выбрать место для ночлега. Солнце уже наполовину скрылось за горой, которая отбрасывала длинную тень на русло ручья. Опьянение прошло, оставив после себя противный привкус и чувство голода. Он шел поближе к воде, здесь камни были маленькими и гладкими, чем дальше от ручья, тем они становились больше и острее. Он чувствовал что устал, устал, так как не уставал никогда прежде. Всматриваясь в кустарник на противоположном берегу, он ждал, что ветки раздвинуться и к нему тяжелой походкой выйдет его враг. На открытой местности ему с ним не справиться, нужно устроить ловушку. Эта мысль ему нравилась, устроить ловушку – это хорошая мысль. Улыбаясь и одновременно морщась от боли в виске, он показал кустарнику отогнутый средний палец и засмеялся.
Было уже темно, он сидел, опершись о большой валун, и смотрел на кустарник.  Между ним и кустами негромко шумел ручей, к этому звуку привыкаешь и не обращаешь на него никакого внимания. Несколько раз он слышал шорох камней на другом берегу, но это были мелкие звери.
 Заснуть было тяжело, мешает чувство голода. Можно помечтать, чем он мог  поужинать этим вечером, но это не помогало решить проблему. Еду нужно найти здесь. Нужно найти ее как можно быстрее.
С усталостью все тяжелее бороться. Веки становятся тяжелее, руки слабеют, голова опускается. Можно заставлять себя открывать глаза и осматриваться, но это происходит все реже и реже.

Это она предложила, уехать из города осенью, когда все летние дома их соседей были пусты. Он согласился. Провести неделю на природе, пусть и вместе с семьей показалось ему неплохой мыслью. Он умеет делать, так что его родные не будут ему мешать. Жена договорилась с учителями в школе, и в пятничный вечер они уехали. Последний месяц был очень тяжелый для нее. Все началось с похорон “друга” их семьи, он попал под автомобиль. Водителя нашли – разбился за городом, съехал с дороги и упал в реку, содержание спирта в крови было очень весомым объяснением этих аварий. На похоронах главное вовремя кивать и пожимать руки, показывая своим видом что, очень переживаешь утрату столь дорого для тебя человека. Он научился этому на похоронах своих родителей.
Жена очень изменилась. Он знал, что она хотела развестись. У нее в сумочке было письмо адвокату, он нашел его незадолго до аварии. После смерти любовника она сильно нервничала, но к нему относилась внимательней. Она почти не выходила из дому, встречала его после работы, готовила ужин, больше разговаривала о его делах. Это было странно, после рождения дочери они очень мало времени проводили вместе. Еще это предложение, уехать из города – немного отдохнуть.
Первый день был интересным. Семейный ужин – даже его сын был непривычно тихим и не высказывал своего недовольства от перспективы пробыть без своих друзей целую неделю. Закончив ужинать, она отправила детей по комнатам, и налив ему бокал вина сообщила, что она беременна.
Маленькая комната на верху, было его местом уединения еще в детстве. Здесь можно спрятаться от взгляда ее больших глаз, в которых застыл не понятый им вопрос. Здесь он один, здесь он в безопасности. Теоретически он мог быть отцом ребенка – но мог и не быть. Все это было слишком сложно. Завтра утром он уйдет на рыбалку. Отец всегда так поступал. Он уйдет, а когда вернется, будет знать, что нужно сделать.

Хотелось пить, шум ручья звучал очень заманчиво. Глаза открывались тяжело. Левый глаз болел, будто в нем был раскаленный уголек, который жег его, изнутри, отсвечивая красным. Он услышал негромкое фырканье и шорох камней. На противоположном берегу стоял олень. Это было большое животное, которое осторожно прикасалась губами воды, при этом негромко фыркая, часто поднимая голову и оглядываясь. Под кожей переливались мышцы. Олень посмотрел на него.
 Напротив оленя сидел человек в измятой одежде, от которой остались лохмотья, со следами крови и грязи. Небритое лицо было изрезано мелкими царапинами. На лбу и левом виске глубокие рубцы, окруженные засохшей кровью. Мутные от голода и усталости глаза смотрели из осунувшихся бровей, а один глаз был красного цвета. Эти глаза смотрели на большое и сильное животное. Олень сделал несколько шагов от человека, не сводя с него глаз, а когда тот пошевелился, быстро скрылся.
Медленно поднявшись нужно размять ноги, от неудобной позы, они затекли и не слушались его. Теперь можно пить. Над верхушками деревьев скоро покажется солнце, начнется новый день. Сегодня нужно дойти до гор, там можно попробовать устроить ловушку. Но сначала нужно найти еду. Еда сейчас была самым важным желанием в его жизни – за хороший обед готов отдать месячный заработок.
Идти было легко. Солнце светило в спину, он чувствовал, как тепло поникает через одежду и согревает его. Ему казалось, что в лесу должны быть съедобные ягоды или какие-нибудь корешки, но не было уверенности, что он не перепутает съедобные и ядовитые плоды. Взгляд блуждал по зарослям кустарника вдоль берега, но никаких ягод или плодов не попадалось на его пути. Воображение рисовало картины, где он падает изнеможенный голодом, а его преследователь подходит к нему и смотрит, как он умирает. Мотнув головой, что бы отогнать эти мысли, он остановился. Недалеко от места, где он остановился, ветки кустарника были усеяны небольшими ягодами. Ягоды были зеленого и красного цвета. Они были похожи на ягоды, которые он иногда покупал в супермаркете, никак не вспоминается их название. Зеленые были очень кислыми, но красные вполне можно назвать вкусными. Ягоды были маленькими, нужно собрать их в ладонь и потом забрасывать в рот. Он съел много, возможно больше чем следовало, но остановиться было невозможно. Теперь он понимал, что ему будет плохо.
Насытившись, он отвернулся от кустов, вытер руки о джинсы и осмотрелся. Солнце преодолело половину своего пути, и теперь было с левой стороны ручья, но самое главное, это то, что горы были близко. До гор нужно дойти сегодня. Лес был не таким густым, как раньше и кусты уже не напоминали непроходимую стену. Идти нужно под горку, ноги быстрее устают и скоро нужно сделать перерыв. Небольшой, несколько минут, чтобы перевести дыхание, попить холодной воды прямо из ручья, смыть с лица пыль и пот, просто посидеть и посмотреть в лес. Хотелось увидеть оленя, увидеть, как шерсть переливается на солнце, могучие мышцы перекатываться под кожей, как глубокие глаза смотрят на чужака, и кажется, что он знает, что нужно делать. Он все знает. Он хозяин этого леса.
Нужно продолжать идти, но заставить себя подняться, очень сложно. Уговаривая себя посидеть еще немного, еще пару минут, можно просидеть до вечера, наслаждаясь журчанием ручья и солнечным теплом. Мысли о его преследователе уже не так сильно беспокоили его. Он привык к ним, привык к страху и страх стал его попутчиком, его лучшим другом. Он помнил, что произошло, помнил очень хорошо, но теперь относился к этому по другому. Он знал, что встречи не избежать и его жизнь продолжалась только по непонятной прихоти его преследователя. У него был единственный шанс, это дойти до гор и там устроить ловушку. Эта мысль успокаивала его. До гор нужно дойти сегодня, но можно еще чуть посидеть – пусть солнце еще согревает ему лицо, пробиваясь сквозь закрытые веки.

Маленькая комната на втором этаже, была заставлена коробками со старыми вещами и старой мебелью. Закрыв дверь на замок, он сел в кресло у окна, налил себе стаканчик виски и попробовал сосредоточиться. В голову приходили разные мысли, но обдумать сложившуюся ситуацию он не мог. Ему не хватало его набора видео, очень хотелось включить какую-нибудь кассету и просто посмотреть в экран. Жена убирала со стола, был слышен шум воды из крана и легкий звон посуды. Убрав со стола, она поднималась по лестнице, слышны ее шаги по коридору. Ручка его комнаты повернулась, но дверь закрыта. Она тихонько постучала в дверь, он сидел, не издавая ни звука. Шаги отдалились, и закрылась дверь их спальни. Ему показалось, что она плачет. Завтра утром он пойдет на рыбалку и там все хорошо обдумает. Он поставил стакан на подоконник и, откинувшись в кресле, уснул.

Голова раскалывалась, глаза раскрывались тяжело. Опухший висок сильно пульсировал и травмированный глаз почти ни чего не видел. Поднявшись с огромным трудом, он подошел к ручью. Присев на корточки он наклонился к бегущей воде и, черпая воду ладонью, умыл лицо и шею. Это освежило его и привело в чувство, теперь нужно попить и идти. Наклонив лицо к воде, и стараясь поймать губами воду, он увидел свое отражение.

Бежать, бежать, бежать...

Ноги передвигались очень быстро, он не контролировал их движение. Он видел ЕГО. Отражение в быстрой воде ручья, за плечом было лицо монстра, монстра который преследовал его. Лицо было таким же, как он увидел его первый раз. Камни под ногами предательски двигались, ноги не слушались, дыхание стало тяжелым, в голове будто стучал молот.

Бежать, бежать, бежать…

Сил больше не было, ноги его не слушались, дыхание было прерывистым и слишком частым, поврежденный висок пульсировал, сводя его с ума. Резко остановившись, он поднял руки и прислушался. Камни, потревоженные его бегом, нашли свои новые места и затихли, ручей как будто стал тише, кроме его дыхания и бьющегося сердца больше не было никаких звуков. Он медленно повернулся с поднятыми  руками, за спиной никого не было. Он опустился на колени и заплакал.

Истерика прошла, он умылся и побрел вверх по течению в сторону гор. После слез вернулся голод. Ягоды ненадолго утолили его. Слезы привели его в чувство и напомнили о его положении, ему нельзя расслабляться, а нужно дойти до гор сегодня пока не начало темнеть.
Русло ручья загромождено большими камнями, и идти стало трудно. Он свернул в сторону, лес стал намного реже и петляя между деревьями он подошел к подножью горы. Стена камня поднималась отвесно вверх, и вершина ее терялась в сумерках. Нужно найти место для ночлега, и еду.
Пройдясь вдоль скалы, он нашел довольно вместительную пещеру, в сумерках вход в нее чернел на фоне серых камней. Пригнувшись, он заглянул в нее. Стены были гладкие, и осколки кварца мерцали маленькими огоньками, пол был устлан старыми листьями и засохшей травой, внутри было сухо. Ножом он отрезал ветку с ближайшего дерева и, очистив ее от веток, подошел к входу в пещеру. Надо проверить, нет ли там змеи. Змеи были одни из тех существ которые не оставляли его равнодушным – он их панически боялся. Став на колени, он подполз к входу и принялся стучать веткой по листьям на полу.
Змей не было, он уже полностью зашел в пещеру, она была достаточно широкой, что бы можно было сидеть, вытянув ноги, и достаточно глубокой, что бы ни видеть где она заканчивается. Змей не было, мимо него пробежала большая крыса, из листьев возле стены у входа она остановилась, и немного постояв, выбежала наружу.
Земля под ним была мягкой, сидеть на ней было приятно, в спину давил камень, но сидеть все равно было приятно. Он снял ботинки и вытянул ноги к противоположной стене, сумрачный свет проникал через вход и немного освещал его пристанище. Глаза привыкли к освещению и можно увидеть свои ноги в обмотках, стену, напротив, в которой редкими искрами мерцали осколки кварца.
Привязав нож к запястью, он достал флягу с выпивкой. Жидкость внутри переливалась, издавая хлюпающий звук, этому звуку отвечал его желудок. Голод полностью охватил его. Ему казалось, что сейчас он может съесть все что угодно. Он жалел, что не поймал крысу, которая выбежала из пещеры, он вспомнил, что она была большой и сейчас она казалась ему почти аппетитной. Может в пещере есть еще крысы или что-то еще. Спички в его кармане не промокли и зажигались с первого раза. Свет был ярким и освещал всю пещеру. У дальней стенки, был проход дальше в глубь горы, но он был слишком узким, что бы можно было туда пройти. Вторая спичка уже не была такой яркой, в ее свете он пошарил рукой в листьях около себя, они были слипшимися, и припали к ладони. Ближе к стене пещеры пол был сухой и прикрыт засохшей травой. Около самой стенки он нащупал клубок из спутавшихся сухих травинок. Разворошив, его он увидел выводок крысят, они были маленькие и розовые, спичка больно обожгла пальцы, и стало темно.

Общаться с людьми, которых мало знаешь и при этом делать вид, что это общение доставляет массу удовольствия, занятие не из разряда приятных. С этим человеком было просто - он любил выпить, надо просто слушать его тупые рассказы и громко смеяться. Если вовремя наполнять стакан, то это было не трудно. Один из его немногочисленных знакомых был склонен к выпивке и с радостью согласился посидеть в баре. Сейчас уже было поздно, но для его дела еще рановато.
Он хорошо изучил повадки «друга семьи», два раза в неделю он совершал пробежку в парке около его дома. Если все будет нормально, то и сегодня он будет там.
Его собеседник уже порядком набрался и отошел в туалет. Он вернется, выпьет последний стакан, и они выйдут на улицу. Главное быстро довести его до машины, ребята говорили, что средство сильное, и он может отключиться через десять или пятнадцать минут. Тащить его грузную тушу на своей спине будет слишком подозрительно.
Люди бывают, предсказуемы, сейчас он мог гордиться собой он сидел в машине и видел, как любовник его жены вышел из дома и, посмотрев на часы, медленно побежал в сторону парка. На пассажирском сидении пристегнуто тело его недавнего собутыльника, он действительно быстро вырубился и сейчас только слабое дыхание, выдавало в нем жизнь.
Он завел машину и, не включая фары, поехал …

Утро. Он просыпался медленно, чувствуя каждый мускул. Открыв глаза, он осмотрелся. Света было достаточно, что бы увидеть последствия ночи. Воспоминания были мутными. Он помнил, как обнаружил крысят, помнил, как, превозмогая отвращение, по одному бросал их в рот и запивал виски, помнил, как его тошнило, помнил, как он вышел на улицу и допил виски залпом, что бы избавиться от вкуса крови. Помнил, какая была луна и волчий вой из леса, помнил, как выл сам.
Сейчас он видел свои ступни, окровавленные руки и нож, привязанный к запястью на котором осталась запекшаяся кровь. Надо выйти из пещеры и дойти к воде. Ботинки не одевались на ноги, и он пошел босиком. Вокруг пещеры на камнях остались отпечатки его ладоней, ступней и ботинок. Ручей встретил его веселым журчанием, став на корточки, он помыл руки, нож и умылся. Вода была холодная и быстро привела его в чувство, напившись, он, встал и огляделся.
Ручей, был такой же, каким он запомнил его прошлым вечером и только труп в синей одежде, который лежал неподалеку не вписывался в его воспоминания. Труп был рядом в тени деревьев, крупное мужское тело лежало лицом вниз и голову окружало большое пятно крови. Отвязав нож, и крепко взяв его за рукоятку, он подошел к мертвецу.
Не ощущая ни отвращения, ни страха он  перевернул тело на спину, это было тяжело, труп был тяжелый, а он был слаб. На шее глубокий разрез, из которого начала сочиться кровь, лицо было изуродовано укусами.
Страха не было, за последнее время страх вошел в привычку и не вызывал сильных эмоций. На забрызганной куртке был виден тюремный номер, это был один из беглецов, которых разыскивали. Его убил тот же человек, который убил его семью. Он смотрел на него долго и решил, что сегодня надо заканчивать эту историю, надо устроить ловушку для преследователя иначе он ослабнет и не сможет сопротивляться. Надо переодеться.
Тюремная куртка была великовата на него, как и ботинки. Закатав рукава и сильно затянув шнурки можно было нормально идти. Боль ушла он не чувствовал своего лица, вместо желудка был камень, руки немели, мысли путались. Надо устроить ловушку…

Рыбалка окончилась вместе с объявлением по радио о том, что в этом районе был совершен побег нескольких преступников, в перестрелке погиб один полицейский и несколько заключенных. Три арестанта скрылись в лесу…
Смотав удочки, он пошел домой, надо уезжать отсюда, здесь было опасно. Рыбалка немного успокоила его, беременность жены уже не казалась таким страшным событием. Он решил ничего не менять в связи с этим. Его все устраивало и тогда, когда она ему изменяла, просто он хотел смерти любовника. Это был мужской поступок, и он его сделал, как сделал бы герой кинофильма. Он подготовил план и осуществил его. Он был горд собой. Он придет домой и скажет ей, что все в порядке. Только сначала надо уехать отсюда.
Открыв калитку возле своего дома, он увидел свою дочь, она лежала на земле, неестественно изогнув шею, глаза были широко открыты и смотрели прямо на него. Она была мертва.
Снасти выпали у него из рук, он смотрел в мертвые глаза дочери и чувствовал, как он плачет. Из дома послышались звуки шагов. Дверь была открыта, стараясь не шуметь, он вошел, звуки раздавались со второго этажа, в коридоре на кухню лежало окровавленное тело его жены. Одежда была изодрана  из ран в груди и животе шла кровь. Непонятно почему он хотел подняться на второй этаж. Быстро поднявшись по лестнице, он подошел к открытой двери в комнату его сына. Над кроватью склонился человек в грязной тюремной куртке и наносил удары ножом по бездыханному телу.
Он стоял и смотрел на это, пока убийца не повернул к нему свое лицо. Мгновение он смотрел в исцарапанное лицо с полузакрытым глазом и бородой, которая не скрывала порезов, разбитые губы и звериный оскал.
В следующий миг нож ударил его по лицу…

Подойдя к своей пещере, он стал на колени и начал забираться внутрь. Было темно, он понимал, что внутри его ждет убийца и продолжал идти на коленях пока не почувствовал укол в грудь, он опустил глаза и увидел тусклый блеск лезвия упирающегося ему в грудь.
Это был его нож, он взял рукоять и помог лезвию пройти между ребрами к сердцу…


Оффлайн SiR

  • Петер Энглунд
  • *****
  • Сообщений: 662
  • Рейтинг: 48
  • Редактор сайта NobLit.Ru
    • Просмотр профиля
    • Лауреаты Нобелевской премии в области литературы
Re: Один на один
« Ответ #1 : 14.05.2007, 20:06:12 »
Не совсем понятен сюжет. Непонятен, во-первых, на уровне "кто куда пошел", а во-вторых, непонятно, зачем строить сюжет на материале, который кино- и телеиндустрия производит терабайтами. Раскрытия темы нет, развития характеров тоже. Изложение на уровне записи эмоций, да и изложение-то банальное. И странное что-то в конце. Правда о смысле жизни? Момент истины? Единственное, что по-настоящему порадовало, так это то, что хоть в одном месте после фразы "сил больше не было" герой все-таки остановился, а не "но он продолжал бежать все равно". Рыбалка, боевики, видеокамера, банковский служащий - детали намешаны без систематизации, а следовательно, произвольны. Неприятно обилие ошибок. Научитесь различать написание неопределенной формы глагола и формы третьего лица. Эта ошибка повторяется очень часто, вряд ли это опечатки. Еще несколько моментов.

одел ботинки
Ботинки можно только надеть.

Оглядываясь можно было увидеть
Либо "оглядываясь, можно было видеть", либо "оглянувшись, можно было увидеть".

устроившись на ветке как можно удобнее, он закрыл глаза и опустил голову
Все-таки ночевка на дереве сомнительна. Иначе, извините, всю ночь придется на №*!%? просидеть.

головокружение и тошнота мешали правильно управлять собственными мышцами
Как это выглядит неправильное управление мыщцами?

Нужно достать флягу и прополоскать рот
Человека только что вырвало. Вы предлагаете ему полоскать рот виски?

На похоронах главное вовремя кивать и пожимать руки, показывая своим видом что, очень переживаешь утрату столь дорого для тебя человека. Он научился этому на похоронах своих родителей.
То есть на похоронах родителей он научился притворятся, что для него это потеря? А позже отработал методику на "друге семьи"?

в измятой одежде, от которой остались лохмотья
Либо измятая одежда, либо лохмотья.

Он жалел, что не поймал крысу, которая выбежала из пещеры, он вспомнил, что она была большой и сейчас она казалась ему почти аппетитной.
Почему он подумал того же про оленя, которого видел раньше?

Ручей, был такой же, каким он запомнил его прошлым вечером и только труп в синей одежде, который лежал неподалеку не вписывался в его воспоминания.
Оригинально подано. Если специально сделано несерьезно, то здорово.

Тюремная куртка была великовата на него, как и ботинки
А не была ли тюремная куртка вымазана в крови?

Основной вывод: непонятно, зачем писать рассказы на подобной основе. Сами же говорите, что банальней супружеской измены ну ничего нет.
Какую можно вести дискуссию, если одного участника удивляет, что другой прочитал 26 из 103 лауреатов, т.е. одну четверть?! И это называется редким примером начитанности! (c) bibliographer

 

Яндекс.Метрика