Автор Тема: Всевышний в творчестве Пастернака  (Прочитано 8323 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн bure

  • Читатель
  • *
  • Сообщений: 1
  • Рейтинг: 0
    • Просмотр профиля
Очень понравилась статья. Пишет Архиманлрит ЕЛЕАЗАР, духовник Алексанлро-Невской Лавры.
Читаем. обсуждаем:
Борис Леонидович Пастернак творил в те времена, когда торжество материализма упразднило духовное. И именно это позволяло отчетливо видеть как в трудах Пастернака сквозит духовность.
В «Докторе Живаго* сказано, что века и поколения только после Христа вздохнули свободно. Только после Него началась жизнь в потомстве, и человек умирает не на улице под забором, а у себя в истории, и разгаре работ, посвященных преодолению смерти, умирает, сам посвященный этой теме.
Дождь дан как присутствие Бога в нём, еловый бор - как присутствие Бога. Наше чувство - это прежде всего в чистом виде Божне присутствие. Каждая вещь - Благовещение.
<-Ты спросишь, кто велит?
Всесильный Бог деталей,
Всесильный Ног любви,
Ягайлов и Ядвиг».
Человек состоит из двух частей -Бога и работы... Такой работой был Египет, такой работой была Греция, такой работой было библейское богопознание пророков. Такой последней по времени, ничем другим пока не сменённой, всем современным вдохновением совершаемой работой является христианство.
Пастернак говорит: чтобы во всей свежести, неожиданно, не так, как привыкли, а проще, непосредственнее представить новое, небывалое, что оно принесло, нужно разобрать несколько отрывков из богослужебных текстов.
Большинство стихир образуют соединение рядом помещённых ветхозаветных и новозаветных представлений. С положениями старого мира, Неопалимой Купиной, исходом Израиля из Египта, отроками в пещи огненной, Ионой во чреве китовом и так далее, сопоставляются положения нового, например, представления о зачатии Богородицы и Воскресении Христовом.
В целом множестве стихов непорочное материнство Марии сравнивается с переходом иудеями Красного моря. Море после перехода Израиля стало снова непрохо-
димо, а Дева, родив Господа, осталась нетронутой.
Об отношении к Библии, в частности к Новому Завету,  Пастернак говорит:
 «И через много-много лет Твой голос вновь меня встревожил,
Всю ночь читал я Твой Завет И, как от обморока, ожил.
 Вознесенский пишет, что встречи с Пастернаком он воспринимал, как встречи с отсветом Бога, присутствующего в нём. Окна квартиры, в которой жил поэт выходили на храм Преображения Господня, поэтому присутствие возвышенного, молитвенного было максимальным.
Писатель пытался говорить о жизни и смерти, о Боге даже с тогдашним главой советского государства и коммунистической партии Сталиным, хотя сам был беспартийным.
На вопрос о том, есть ли что-нибудь на свете, заслуживающее верности, поэт отвечал, что таких вещей очень мало. Надо сохранять верность Христу. И надо быть верным бессмертию, этому другому имени жизни.
Однако, пришла неправда на Русскую землю. Главной бедой, конём будущего зла, была утрата веры в цену собственного мнения.
В произведении «Марбург» Пастернак говорит о гибели русской интеллигенции, оно наполнено тревожным светом белой ночи. Это роман о потере Бога. Марксизм слишком плохо владеет собой, чтобы быть наукой. Науки бывают уравновешеннее. Неизвестно течения, более обособившегося в себе и далёкого от факта, чем марксизм. Вообразили, что время, когда следовали внушениям нравственного чутья (совести) миновало, что теперь надо петь с общего голоса и жить чужими, навязанными пред-
ставлениями (идеологией). Стало расти владычество идеологической фразы. Каждый озабочен проверкой себя на опыте. Люди ради власти басни и собственной непогрешимости, всеми силами отворачиваются от правды.
Травля писателя была постоянной, но он был уверен в своей правоте и удивлялся, как Бог терпит преступников:
«Брошусь па землю у ног Распятья,
Оботру и закушу уста,
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь по концам Креста».
Правда всегда глаза колет. Она колола глаза Сталину, Хрущёву, литературным лидерам и другим:
* На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси,
Если только можно. Авва, Отче,
Чашу эту мимо пронеси».
«Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути
Я одни, всё тонет в фарисействе. Жизнь прожить - не поле перейти».
Пастернак любил всё церковное, начиная с призыва колокола. Героине его романа, чтобы вынести жизнь, требовалось, идти в церковь в сопровождении некоторой внутренней музыки. Такую музыку нельзя было сочинять для каждого раза самой. Этой музыкой было Слоао Божие о жизни, и плакать над ним Лара ходила в церковь.
В час седьмой по церковному, а по общему часоисчислению в час ночи, от самого грузного, чуть шевельнувшегося колокола у Воздвиженья отделилась и поплыла, смешиваясь с тёмною влагой дождя, волна тихого, тёмного и сладкого гуденья... Это была ночь на Великий  Четверг, день Двенадцати Евангелий.
Пастернак выступал против названий священников «служителями культа». Слова «служитель культа», «лишенец» и тому подобные казались пятном бесчестия.
В своих произведениях Пастернак нередко богословствует. Так, он приводит трудное для понимания место из стихиры на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы и разъясняет, что Адам хотел стать богом и ошибся, не стал им, а теперь Бог становится Человеком, чтобы сделать Алама Богом - «человек бывает бог, да Бога Адама соделает».
Многие церковные молитвы он цитирует по-славянски, например, «Господня земля и исполнение ея, вселенная и вси живущий на ней», «Со духи праведных»... Отмечает он и множество людей в храмах:
«И видят свет у царских врат,
И чёрный плат, и свечей ряд,
Заплаканные лица -
И вдруг навстречу Крестный Ход
Выходит с Плащаницей,
И две берёзы у ворот
Должны посторониться».
Поэт Андрей Вознесенский говорит, что Пастернак будто бы с па-туры рисовал, описывая места святого города Иерусалима. Ведь он никогда не был в Палестине.
Лужайка обрывалась с половины
За нею начинался Млечный путь,
Седые серебристые маслины
Пытались в даль по воздуху шагнуть...
Дорога шла вокруг горы Масличной,
Внизу под нею протекал Кедрона.
Откуда он увидел, что дорога огибает стену св. Марии Магдалины, католическую обитель и, кружа, подымается вверх? Может, это генетическая память? Его отец приезжал в Палестину на академические этюды. Это сверхвидсние поэта, способность смотреть сквозь время и пространство ещё предстоит понять исследователям. •Семичастный вспоминает: «Я помню, нас пригласили к Хрущёву в Кремль накануне пленума... И он сказал: в докладе надо Пастернака проработать. Давай, сейчас мы наговорим, а вы потом отредактируете. "*Суслов посмотрит - и давай завтра...
Надиктовал он две странички. Конечно, с его резкой позицией о том, что даже свинья не позволяет себе гадить... Там была отце одна фраза: я думаю, что советское правительство не будет возражать против того, чтобы Пастернак, если ему так хочется дышать свободным воздухом, покинул пределы нашей Родины... Ты произнесёшь, а мы поаплодируем. Все поймут».
Андрей Вознесенский вспоминая о Пастернаке говорил, что Пастернак - присутствие Бога в пашей жизни, присутствие, данное не по-стулатпо, а предметно, через чувственное ощущение жизни - лучшего необъяснимого творения мироздания.
Вознесенский рассказал, как однажды физически ощутил присутствие Пастернака, побывав в Палестине. Иа исходе дня поздней осенью он стоял на Масличной горе, вглядываясь я панораму Иерусалима. Над сверкающим градом, над геенной огненной, над высохшим руслом Кедрона плыл крик муэдзина с минарета... И сразу вступили колокола к вечерне. Был различим доминирующий купол размером с садящееся за ним солнце и храм Петушиного крика левее. Православная колокольня была за спиной. Многопудовый колокол внесён в гору на руках, безо всяких кранов христианами - паломниками из России. Их приходило до 50 тысяч ежегодно перед революцией.
Упрятав денежку, арабский мальчик показывает путь к Гефси-манскому саду. «Вот место, где плакал Бог», - ткнул он на заросший над стеной Марии Магдалины масличными деревьями склон…..
Все было наполнено эхом разговора, начавшегося две тысячи лет назад, всё излучало энергию и наполняло смыслом предметы вокруг. Пропасть с высохшим руслом Кедрона, обвивающая храмы дорога, сгорбленные масличные деревья - вес было уже виденным когда-то, отчётливо знакомым.
Пастернак оставил нам стихотворения: Гефсиманский сад, Магдалина, Чудо, На Страстной, Август, Рождественская звезда и другие. К огромному сожалению, в наши дни мало обращаются к творчеству этого позта. Зоя Масле-никова замечает: «Как бы нам пригодились сейчас его прозрения! Увы, Россия, как мифическое чудовище, вечно пожирает своих лучших детей».
*СемичастныЙ       В.Е.       (1924-2001) -Прелселатель КГБ СССР 1961-1967 ГГ. ** Суслов М. А. (1902-1982) -член Политбюро UK КПСС, главный илеолог Политбюро ЦККПСС. *** («Книжное обозрение» №5, 1990г., стр.9)

 

Яндекс.Метрика