Автор Тема: Клаудио Магрис. "Вслепую" (Москва: Река времен, 2011)  (Прочитано 10762 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн innamorato

  • Академик
  • ****
  • Сообщений: 279
  • Рейтинг: 56
    • Просмотр профиля
Несколько фрагментов из романа, для всех интересующихся (над книгой работала группа лиц :)

Фрагмент 1:

Было Рождество 1942 года. "Hristos se rodi. Srecan Bozic" – Христос родился, Сын Божий, - шепнула мне Марица на хорватском, подставив губы для поцелуя. Традиционный для этих мест невинный рождественский поцелуй вдруг превращается в нечто большее, время расширяется безмерно, застывает, стирая пространство и как бы отвечая на безмолвный призыв. Тогда, у гранитного льва, моя жизнь казалась мне течением реки со всеми изгибами, излучинами и каскадами. Тот момент оказался длиннее всей остальной моей жизни, в его минутах были заключены часы, в часах сплавились годы, пусть всё и растворилось бесследно так рано и так скоро.

Фрагмент 2:

Каждый из томов, хранящихся в почтенной библиотеке Бессастадира, рассказывает одни только печальные истории. Драконы напрасно стерегут проклятые сокровища, им отрубают головы, но золото фатально, оно ведь как руно, поэтому герою, убившему его стражника, приходится хуже, чем Ясону: герой погибает, он чист и непобедим, но предательски сражен исподтишка, его кровь порождает другую кровь, взывает к ней, как революция; клокотание душит племя и род, на шее сжимается петлей красный платок; принцессы растоптаны копытами белых коней. В подобных сказаниях железного века всё - мир, люди, боги - идёт навстречу общему концу, всеразрушающему огню. Как же я смел надеяться на положительный исход своей собственной затеи? Все истории сгорают в пламени аутодафе…

Фрагмент 3:

Ничего, такова твоя жизнь, ты ее прожил и готов подписаться под каждой строчкой. Тебя много, товарищ: ты агент действия, потенциальность действия, как учила Перич, она же Перини. С Интернационалом воспрянет род людской, помни. Ты, который был всегда не там и не с теми, в неудачном месте в неудачный момент. В здании суда, построенном из осколков разрушенной берлинской стены... Ведь произошло её падение? Я об этом слышал, но, честно говоря, её никогда и не существовало, поверьте мне: это был трюк, хрупкий глиняный макет, который легко было свалить, поддев плечом, - так было с первого дня. И кто бы мог подумать? Партия предстает перед судом, ты становишься свидетелем обвинения, одним из многих безвестных бойцов революции, ты клянёшься говорить правду и только правду. Фото человека с добродушными усами и маленькими ехидными слоновьими глазками. Ты узнаёшь в нём того самого дракона, укравшего золотое руно и окунувшего его в алые озера крови. Кровь. Флаг славного будущего безвозвратно испорчен, солнце потушено тьмой.
Ты как свидетель обвинения встаёшь и от имени серой толпы, сомкнувшейся в ожидании Апокалипсиса и Пришествия, кладёшь руку на кипу исписанных листов, твой же черновик: имена, списки, фамилии, обстоятельства, явки, пароли, понадобятся месяцы и годы для того, чтобы их все зачитать Суду. Ты отхаркиваешься, набираешь в грудь воздуха, берёшь бумаги в руки и, с трудом удерживая такую пачку, поднимаешь голову и выкрикиваешь что есть мочи: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
Пункты обвинения сыпятся один за другим, но разве пока нет ни одного подсудимого? Нет, господин Председатель, Президент, Директор. Трибунала ли, Республики, Клиники, не знаю чего еще - без разницы. Обвиняемый есть, мне нетрудно указать на него. Впрочем, не в первый раз случается, что товарищ вынужден сдать оступившегося товарища. Я не уверен, что его зовут именно так, но точно знаю, что это он. Это я. На бумаге всё чётко разъяснено, и папка, как видите, толстая. Читаю: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Я заявляю о своей виновности в том, что преднамеренно способствовал подрыву этого союза, содействовал его распаду, провоцируя раздоры. Маленькие склоки приводят к необратимости разрыва. «Грехи бывают достойными снисхождения и смертными», - говорил отец Келлаган. Вот и мне, возможно, даже не зная того... Да здравствует смерть! Viva la Muerte! Кому суждено, тому суждено. Двух смертей не бывать, а одной…

Фрагмент 4:

Жить и значит верить. Жизнь происходит благодаря вере во что-то. Вам это не понять, вам, кто прожил в пустоте, не понять, что верой можно свернуть горы, если получится, Господи… Если ты не веришь в любовь, значит, не способен ею заниматься. Я-то знаю. Давно уже я ею не занимаюсь, и у меня даже не возникает желания. Не думаю, что это связано с возрастом. Каким, кстати? И с вашими таблетками это тоже ровным счетом не имеет ничего общего. Если человек любит, ничто его не остановит, если же он не любит, то ничто его и не пробудит. Вот в чём моя вина и моё предательство: тот, кто не занимается любовью и не испытывает в этом необходимости, - отступник, ренегат. И правильно, что его держат здесь у вас. Его бессмысленно выпускать: он не знает, что делать с миром, с жизнью, с цветами, со светом, с вечерними часами, закатом, он как растерявшийся в гареме евнух, судорожно ищущий, с чего начать. Так и революция… Она не существует с того момента, как мы перестали в неё верить.

Фрагмент 5:

Грязь, вонь подмышек, затхлость сердца… Терпкие секреции пота, кислота во рту… Утренний поцелуй после разлуки на ночь… Стыд. Я знаю, Мария, то есть Мари, не испытывала ни страха, ни отвращения, её не пугала цена любви – тоска, тревоги, непристойность, ведь для неё любить означало всё сразу: желать, стареть, увядать и умирать вместе, ворочаться в постели бессонными часами после многих ночей, проведённых вдалеке друг от друга - и всё равно быть единой плотью, изношенной и разложившейся, но непреходящей в славе своей.
Конечно, ведь тогда… теперь не… Разве можно сделать выбор между любовью и желанием близости с женщиной, которое испытывает возвращающийся после плавания моряк, подавленный одиночеством? Все знают эту их тайну: мерзость, разделяемая с самим собой, лучше попытки быть счастливыми вдвоём. Мари в комнате, но я не открою дверь и не войду, я бесшумно удалюсь. Никто не услышит моих шагов. Убежать. Отречься.
Я уехал следующим утром. Я бы не смог смотреть ей в глаза после того, как убрал руку с ручки двери её дома: я оставил ей письмо. Так и представляю себе её лицо, когда она читает мою записку: расширенные глаза полены, издалека замечающей неизбежность катастрофы, Эвридика, которая видит Орфея в тот момент, когда он, не сдержавшись, решает обернуться и тем самым обречь её на вечную пустоту. Мне нравится эта репродукция. Оригинал находится в Морском музее в Портсмуте. Взгляд Эвридики тоскливо смиряется с близким кораблекрушением. Кто знает, кто отправил мне это письмо? И почему? Должно быть, этот кто-то хочет заставить меня вспоминать и страдать…

Оффлайн sibkron

  • Секретарь
  • *****
  • Сообщений: 1467
  • Рейтинг: 57
    • Просмотр профиля
    • Мой литературный блог
Сильно, особенно фрагмент 4. Интересные отрывки. Похоже интересная книга.
«Pour moi, les grands livres ont une ambition philosophique» Jean-Yves Tadié

Оффлайн bibliographer

  • Секретарь
  • *****
  • Сообщений: 2652
  • Рейтинг: 56
    • Просмотр профиля
Когда и где будет презентация книги?

Оффлайн innamorato

  • Академик
  • ****
  • Сообщений: 279
  • Рейтинг: 56
    • Просмотр профиля
Магрис попросил сместить его приезд и презентацию в его присутствии на начало 2012 года, по личным мотивам. А сама книга уже отпечатана...в ноябре, думаю, будет уже более-менее мелькать в продаже. Подробностей на сей счет не знаю)

 

Яндекс.Метрика