С обсуждением что-то у нас не очень получилось.
Позволю себе высказаться перед началом голосования (а уже наступил четверг).
Все мы помним два знаменитых русских вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?». А помните, кто их поставил? Замечательные писатели, которые, к сожалению, других достойных художественных произведений нам не оставили. Зато их обширное литературное наследие издано у одного в тридцати академических томах, у другого в шестнадцати. Были они, в основном, авторами non-fiction и мыслили не образами, а фактами. Даже в своих знаменитых романах шли от идеи к художественному воплощению, а не от художественного сюжета к идее.
Так всегда происходит, когда за перо берётся не писатель по призванию, а учёный, у которого всё исходит только от ума.
Наши конкуренты представляют два полярных лагеря: маститый эстетик Эко и талантливый прозаик Доктороу. У первого всё подчинено жёсткой продуманной конструкции, второй черпает замыслы из жизненных глубин и лепит человеческие образы, сталкивает живые характеры.
По большому счёту, Эко представляет масскульт, являя собой его интеллектуальную вершину. Это проявилось и в «Пражском кладбище», во многом вторичном к его же собственным текстам. Но автор намеренно допускает повторы, помня о постоянном читательском интересе к теме, подогреваемой не одно десятилетие. Поэтому такие тексты остаются, как уже отмечалось нашим коллегой, в душе навсегда, как остались у всех навсегда с детства «Три мушкетёра» — вершинный роман масскульта XIX века.
Доктороу в «Марше» показал себя не только тонким психологом, но и прекрасным баталистом. Его портретная галерея пополнилась реальными историческими персонажами, важными и для Америки, и для всего человечества. Роман, кстати, абсолютно в русской традиции, что, к нашему удовлетворению, всё чаще стало встречаться у крупных зарубежных писателей.
Ретроспективный взгляд на творчество номинантов также выявляет превосходство Доктороу. «Рэгтайм» — уже классика, книга на все времена. Из всего Эко в этом смысле наиболее удачными можно признать некоторые страницы из романа «Таинственное пламя царицы Лоаны», где речь идёт о собственных переживаниях, о памяти детства, о реальных чувствах человека во плоти. Другие книги Эко можно уподобить кукольному спектаклю или мультипликационному фильму, где чувство сопереживания герою не возникает (он ведь не живой), и следишь только за сюжетом, а успех приносит мастерство не автора текста, а изготовителя куклы или пластического образа персонажа. По большому счёту, герои Эко — это пластилиновые человечки, тогда как у Доктороу — все живые, с оголёнными и напряжёнными нервами. Но у кукольников и мультипликаторов всегда есть свои конкурсы и фестивали, они никогда не соперничают с творцами большой сцены и игрового кинематографа.
Да, у каждого века должен быть всеми любимый Дюма. Однако литературу определяет не он, а такие, как Стендаль, Бальзак, Мериме, Флобер, Доде, Мопассан… Наверняка сто лет назад Конан Дойль был популярней Киплинга, и «Шерлока Холмса» читали больше, чем «Кима». Но у шведских академиков преуспел автор не «Собаки Баскервилей», а далеко не самого увлекательного романа «Свет погас».
Голосуя за Эко, мы воздаём должное человеку, написавшему то, что читать очень интересно.
Голосуя за Доктороу, мы отмечаем вклад в литературу истинного Мастера, достойного продолжателя традиций великих писателей прошлого.
Альфред Нобель сам был учёным, сам сочинил неплохо сконструированную пьесу «Немезида», но, уверен, он бы предпочёл Доктороу, поскольку понимал, что многие из мира науки могут хотя бы раз проявить себя в литературе, но высокую литературу создают не они.
Я тоже голосую за американского претендента (кстати, с русскими корнями).
Мой выбор — Эдгар Лоренс Доктороу.