В книге («200 лет вместе». — Ред.) огромное количество исторических сносок. И конечно же каждый, кто приступит к чтению, будет как бы обращаться к вам с вопросом: как это делалось, как вы работали?
— ...Помимо источников и помимо предшественников-историков, я постоянно обращался к современникам, тоже размышляющим на эти темы. Живя еще в Вермонте, я лет десять получал журнал «22». Это вообще-то лучший израильский журнал, издаваемый на русском языке. Пишут его наши соотечественники, интеллектуалы, уехавшие туда, но сохранившие связь с Россией. Массу материала я взял от них.
А сбор материалов? Наталья Дмитриевна — моя постоянная помощница во всех работах, в том числе и в этой. Но еще мне очень помогает мой младший сын — Степан. Он очень интеллектуально развит, отзывчив, много читает и за многим следит. И когда я переехал в Россию, а некоторых материалов еще не хватало и сноски многие еще нужно было уточнять, а тут библиотеки в разгроме и не все нужное найдешь, то часто старые издания приходилось искать там, в Америке. Степан это делал и мне доставлял.
— Хорошо иметь троих сыновей — кто-то всегда поможет.
— Да, есть такая поговорка: один сын — не сын, два сына — не сын, три сына — сын.
— Александр Исаевич, вы спорите с сыновьями? И если спорите, то о чем?
— Ну, у нас нет полного единообразия мнений благодаря хотя бы тому, что уже часть жизни прошла у них без нас. Но я бы сказал, что больше единства и понимания, чем споров. Хотя вот они поддразнивают меня: «зеленая партия» нашей планеты.
— Бывает так, что они вас убеждают?
— Конечно, бывает.
Младший из троих сыновей классика — насквозь русский по манере речи и поведения. Впечатление такое, что он всю жизнь прожил в России. Но это впечатление обманчиво: в России Степан Солженицын провел только первые пять месяцев из своих 30 лет. По опыту жизни он чистый американец. Учился в американской школе, получил степень бакалавра в Гарварде и магистра — в Массачусетском технологическом институте; сейчас живет под Нью-Йорком, работает экспертом по энергетике, экологии и градостроительству. Для сослуживцев и соседей он — Стефен, такой же американец, как и они. Старшие поколения о его русском происхождении и знаменитом отце вспоминают нередко, а вот у молодых людей его фамилия не вызывает ассоциаций.
Рождение Степана (он появился на свет в Москве в сентябре 1973 года) совпало по времени с драматическими событиями в жизни его отца. Именно в это время КГБ захватывает тайник с рукописью «Архипелага ГУЛАГ», после чего Солженицын дает сигнал парижскому
издательству ИМКА-Пресс, и в конце декабря
— Наша жизнь в городке Кавендиш (штат Вермонт) была очень важным периодом в творческой биографии отца. Много лет он трудился над эпопеей «Красное колесо», — рассказывает Степан. — Первые годы нашей жизни там я был еще слишком мал, чтобы осознать значимость того, чем занимался мой отец. Когда мне было 7 — 9 лет, мне трудно было оценить гигантский масштаб отца. Осмысление его роли пришло постепенно.
Я — самый младший в семье, но разница между мной и братьями невелика. Ермолай родился в 1970 году, Игнат — в
Что касается отца, то духовная близость с ним была у нас всегда и сохранится до конца наших дней. Равно как и с мамой. Мы вообще очень сплоченная семья. Я бываю в Москве раз пять в году, останавливаюсь почти всегда у родителей, и с Ермолаем тоже вижусь каждый раз, даже если приехал совсем ненадолго. Он живет в Москве, работает в консалтинговом бизнесе. Ну а с Игнатом мы видимся чаще, поскольку он, как и я, живет в Америке — в Филадельфии. Он и концертирующий пианист, и дирижер Филадельфийского камерного оркестра. Тоже, как и я, часто ездит в Россию.
— Говорят, что вы, Степан, больше других братьев помогали Александру Исаевичу в период вашей жизни в Вермонте. Это так?
— Боюсь, это преувеличение. Помогали все. Наши родители приобщали нас к работе, к знаниям, к русскому языку и «русскости» в широком смысле. В нашем доме всегда была очень русская атмосфера, и благодаря этому мы выросли людьми двух культур — американской и русской. Мы ходили в американскую школу, потом учились в американских университетах, и, естественно, английский язык и американская культура определяли в очень большой степени нашу жизнь. А вот для того чтобы привить нам русский язык и культуру, требовались громадные усилия наших родителей, и они с этим блестяще справились, за что мы им всегда будем благодарны.
Так вот, возвращаясь к нашей помощи отцу: я просто, может быть, чуть дольше помогал Александру Исаевичу, поскольку братья уехали из дому в 14 — 15 лет и они были старше меня, а я оставался в родительском гнезде дольше — лет до шестнадцати. Первые мои воспоминания о помощи отцу относятся к пятилетнему возрасту, когда я носил страницы рукописей от автора (папы) к редактору (маме) и обратно. Позже отец стал поручать мне перепечатку его блокнотов с языковыми выписками для будущего Словаря.
Сейчас, оглядываясь на те далекие годы, я понимаю, что вся эта моя помощь больше всех была нужна мне, а не писателю Солженицыну. Даже переводческая помощь с моей стороны была достаточно ограниченной. Когда я подрос, отец стал мне поручать редакторскую работу, но она касалась не литературных произведений, а публицистики — статей для различных изданий, текстов его публичных выступлений.
— Ваша помощь отцу в качестве переводчика была в основном устной, когда ему приходилось общаться с народом?
— Именно так, по той простой причине, что разговорный английский язык был у него в несколько пассивном состоянии (хотя это после нескольких лет, а вообще отец понимал английский язык, вдобавок владел немецким). В печати его прозвали «вермонтским отшельником». Он действительно мало общался с окружающим миром — договорился с соседями, чтобы его не беспокоили, но и, в ответ: никогда не занимался местными делами и никого не учил жить. Обе стороны идеально соблюдали некий этот своеобразный «договор» на протяжении 18 лет.
— Как он себя чувствует в сегодняшней России? И как он к ней относится? В годы правления Ельцина Александр Солженицын неоднократно подвергал российские власти резкой критике, а сейчас его голос почти не слышен.
— Не забывайте о том, что отец не становится моложе. Возраст берет свое — ему ведь как-никак 11 декабря исполнится 85 лет. Он, слава богу, в целом еще здоров, но сил за последние годы поубавилось. Наверное, сказывается и нелегкая, мягко говоря, жизнь, прожитая им.
Вспомним: Солженицын воевал до февраля 1945 года, когда его арестовали за антисталинские высказывания в письмах к другу детства Виткевичу. Дальше — восемь лет исправительно-трудовых лагерей. В
Потом, в
В
Однако замечу, мой отец сейчас меньше критикует российскую действительность не только потому, что у него стало меньше сил. Я лично не вижу того нарочитого отсутствия государственного здравого смысла, какое было в
— Александр Исаевич за годы жизни в Америке привык к ней? Стала ли она для него второй Родиной?
— Когда ты приезжаешь в чужую страну, чтобы там жить, она может стать для тебя Родной, если тебе совсем немного лет, как это было, к примеру, со мной. Я сформировался как человек и вступил во взрослую жизнь в Америке. Другое дело, что благодаря родительскому воспитанию у меня есть еще одна родная страна — Россия.
У отца все было иначе. Он прожил большую часть жизни в СССР, прошел там сквозь огонь и воду (медные трубы он получил на своей родине намного позже), и Америку он всегда воспринимал как временное место жительства. Он знал, что рано или поздно вернется в Россию — если не физически, то своими книгами, но все же не терял надежды, что вернется именно физически. И судьба так и распорядилась: он смог при жизни вернуться на Родину.
— А вы, Степан, можете представить себе ситуацию, в которой переедете жить в Россию? Или вы слишком крепко привязаны к Америке — у вас тут интересная работа, семья?
— Вполне представляю себе жизнь в России, но в любом случае работа у меня будет по специальности, она мне интересна и дорога. И к России равнодушия у меня быть не может, где бы на свете я ни был. И если получится работать по специальности и приносить пользу России своим опытом, своим трудом, то вряд ли можно хотеть большего.
А семьи у меня пока нет — я холост.
— Расскажите о своей работе: чем вы занимаетесь, работая в фирме TRC? И как расшифровывается эта аббревиатура?
— На сегодняшний день никак. Но исторически это сокращение произошло от названия страховой компании Travelers’ - наверное, вы видели ее эмблему в виде зонтика. Пару десятилетий назад американские страховые компании стали образовывать дочерние фирмы, специализирующиеся на экспертной оценке последствий аварий, в том числе экологических. Эта фирма затем развила разные консалтинговые услуги, вот, в том числе по энергетическим проектам, оценке их всевозможных экологических, демографических и экономических последствий (как положительных, так и отрицательных). Схожую экспертизу она проводит по сооружению как жилых, так и индустриальных объектов.
Наша компания также занимается проблемами уже существующего загрязнения почвы, воды и воздуха, вопросами архитектурной планировки и землепользования, эстетики, акустики и так далее. Я отвечаю за все эти анализы, то есть за целые проекты.
— Я, помнится, читал пару лет назад в нью-йоркской прессе, как на вас нападали активисты охраны окружающей среды, когда решался вопрос о строительстве какого-то объекта в Бруклине, в районе Гринпойнт, где живут поляки, и эти поляки попрекали вас изменой гуманистическим идеалам, которые отстаивает ваш отец. Что это за история?
— Речь шла о строительстве парогазовой электростанции — в ней газовая турбина совмещается с паровой турбиной. Этот проект уникален еще тем, что планируется новая тепломагистраль в тоннеле под Ист-Ривер. Предлагаемое развитие промышленных прибрежных районов (а Гринпойнт именно таковым является) вызвало резкую оппозицию, несмотря на то, что опасности для здоровья людей это строительство не несет, а наоборот. Проект и дешевле, и чище производит ту электрическую и тепловую энергию, которой питается город Нью-Йорк.
Более того, по ряду архитектурных и иных параметров это выдающийся проект. Он являет собой дорогостоящий — на миллиардном уровне — и эффективный вклад в развитие этой части Нью-Йорка. Включая замену отравленного грунта на новый.
— Против этого проекта выступал мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг...
— Да, именно так. Надо помнить, что Блумберг — политик: это значит, что его позиции по тем или иным вопросам нередко обусловлены чисто политическими соображениями. И политические расчеты часто решающие. Но это не значит, что не ценятся заключения специалистов, в качестве которых выступаем мы. Это узкий профиль: мне поручено провести экспертизу и подготовить заключение — именно это я и делаю, и заключения мои фактические. А решение, нередко оно основывается именно на фактах, но также нередко виден чистой воды политический расчет.
— Что произошло с вермонтским «домом отшельника»? Вы его продали или в нем кто-нибудь живет из вашей семьи — пусть не все время, но хотя бы иногда?
— Нет, усадьбу в Кавендише мы не продавали и пока не собираемся. Мы, его дети, проводим там довольно много времени. Впрочем, не только дети, но и внуки. У Дмитрия осталась дочь Таня, ей только что исполнилось десять лет. У Игната есть сын Митя, которому сейчас два с половиной, и дочь Анна — ей скоро год. Его жена Кэролин — американка без каких-либо русских корней, но русскому языку учится, многое понимает и говорит.
Александр Исаевич награжден наконец внуками. Помимо живущих в Америке, у него еще два в Москве — дети Ермолая: Катя (ей в феврале будет три года) и Ваня (он родился в июле 2002 года).
— Какова специфика жизни в качестве сына Солженицына? В Америке, возможно, вашу фамилию узнают не все и не всегда, а уж в России — без промаха...
— Быть Солженицыным для меня — большая честь и большая ответственность. Конечно, это не главное дело моей жизни, но важная составная часть. Если я слышу критику в адрес отца, я на нее отвечаю. Но чаще бывают просто вопросы: что думает Александр Солженицын в отношении той или иной проблемы? Как его здоровье?
— Гордитесь ли этой фамилией?
— Нет, гордости тут нет. Невозможно переносить на себя чужие заслуги. Я стремлюсь быть самим собой. Но и нисколько не избегаю быть «сыном Солженицына».
Со Степаном Солженицыным в Нью-Йорке беседовал журналист Илья Бараникас, собкор газеты «Московские новости» в США — специально для «Огонька».