Приветствуем вас в клубе любителей качественной серьезной литературы. Мы собираем информацию по Нобелевским лауреатам, обсуждаем достойных писателей, следим за новинками, пишем рецензии и отзывы.

И. Сюндюков. Прибежище для слепых. Э. Канетти и его анализ «массового сознания» [«День», №21, 2004]

Параметры статьи

Относится к лауреату: 

«Ясность — это одна из форм полного тумана». Язвительные слова известного киногероя очень уместно привести, когда речь идет о комплексе наук (социальная психология, политология, историософия), изучающих стандартизированное массовое сознание и сущность власти, на нем основанной, а говоря проще — причины и механизмы, превращающие людей в толпу. Сам предмет исследования настолько сложен и еще до сих пор недостаточно ясен даже для многих специалистов (и в самом деле, попробуем ответить на «простой», «детский» вопрос: почему в самые разные эпохи регулярно образуются, причем по разным поводам и с разными целями, сплоченные массы людей, охваченные единым порывом? В чем причина?), что, несмотря на фундаментальные труды таких выдающихся ученых, как Макс Вебер, Вильгельм Райх, Зигмунд Фрейд, Эрих Фромм — вопросов неизмеримо больше, нежели ответов...

А ведь речь идет о проблеме из разряда «вечных», речь идет о соотношении и взаимодействии народа и власти (или, часто случается, толпы и власти!). Причем к проблеме этой можно подходить с разных позиций: можно рассматривать вопрос о власти народа (т. е. о сути демократии) в аспекте чисто академическом, как область знания, конкретную сферу политических наук, можно — как сумму отработанных веками политических технологий (и даже более того — политическое секретное оружие). А можно обратить внимание на сферу духовную, этическую, анализировать трагедию личности, нравственно «задушенной» массой. Надо ли говорить, что страшные уроки тоталитарного ХХ столетия (равно как и актуальнейшие события в Югославии, Грузии, показавшие, что вопрос о власти и сейчас может решаться непосредственным воздействием огромных масс людей!) настоятельно требуют синтеза всех перечисленных подходов.

Как представляется, именно такой синтез блестяще осуществил в своем творчестве, как художественном, так и научном, Эллиас Канетти (1905–1994), всемирно известный австрийский писатель, публицист, философ и социолог. Наделенный даром выдающегося художника слова (свидетельством чему — присуждение ему Нобелевской премии по литературе за 1981 год за роман «Ослепление»; к сожалению, этот интереснейший роман мы вынуждены оставить за рамками настоящих заметок), Канетти всю свою долгую жизнь исследовал проблему: «человек, власть и толпа». Его не совсем обыкновенная судьба способствовала и уникально глубокому и объективному анализу всех «углов» этого «вечного треугольника», и максимально широкому интеллектуальному диапазону исследований.

В самом деле, этот человек, родившийся в Болгарии в еврейской семье переселенцев из Испании (но родители говорили преимущественно по-немецки, и именно этот язык стал родным для Канетти, на нем он писал все свои произведения) успел пожить — или побывать — почти во всех столицах Западной Европы: в Вене, Берлине, Лондоне, Риме, Копенгагене, Амстердаме... Считая себя австрийцем, последние десятилетия жизни работал и жил в основном в Лондоне, часто наезжая в Германию. Он видел (и острым взглядом осмысливал) путь Гитлера к власти, фашизацию Италии, «аншлюс» Австрии, становление сталинского тоталитаризма... Острое желание интеллектуально «взять за горло» свой страшный ХХ век подвигло Канетти на написание знаменитой работы «Масса и власть» (писалась 35 лет, с 1925 по 1960 год!), упрочившей его всемирную известность. Именно о главных идеях этого труда, к счастью, переведенного в последние годы и на украинский, и на русский языки, пойдет речь ниже.

Первый тезис, с которого Канетти и начал свой анализ, заключался в следующем. Масса обладает рядом общих и обязательных черт, независимо от характера сплотивших ее идей. Но когда и каким образом, нередко без всякого руководства, кристаллизуется воля толпы? Эту «кристаллизацию» (в ее неприглядном, шовинистическом виде) девятилетний мальчик Канетти наблюдал в Вене 1 августа 1914 года, в день начала Первой мировой войны, когда озверевшая толпа «благопристойных» обывателей чуть не растерзала его, ребенка, назло австрийским «патриотам» запевшего английский гимн...

Ближайший (и теперь уже достаточно очевидный) вывод Канетти таков: технический прогресс не перечеркивает элементарное, природное в людях. Но эта мысль — не основная для нашего мыслителя; он стремится идти дальше. Он спрашивает себя: что же так привлекает человека «усредненного» сознания в скоплении масс, в людском множестве, единомыслии? И дает ответ: во- первых, суть дела заключается в особенностях массового производства ХХ века, наложившего неизгладимую печать на всю западную цивилизацию, с ее непрестанным увеличением количества (неважно, чего именно; потенциально речь может идти о чем угодно!) и неизбежно вытекающей из этого фетишизацией вещей и отчуждением человека.

Так Канетти выходит на ключевое слово: «одиночество». В мире, где «каждый ведет свою партию и никто не слышит другого» (точная формула Канетти!), для слабой, морально тусклой личности лучший выход, единственное подчас прибежище — влиться в массу. Кроме того, существует, по мнению австрийского мыслителя, и еще один, наряду с одиночеством, фактор, способствующий усилению агрессивности массового сознания. Это — внутренняя, духовная авторитарность несвободного общества, когда человек всю жизнь настроен не думать, а рьяно исполнять приказы. «А приказы и их исполнители, — указывает Канетти, — оставляют очень болезненные раны в душах людей, ибо разрушают положительное представление человека о себе самом. И от унижения, которое большинство людей испытывает, исполняя приказ, человек освобождается, присоединившись к массе, где он наконец среди равных. Или когда в свою очередь дает приказы». Иначе говоря, формула здесь такова: послушание рождает агрессивность.

А какова роль элиты в этих зловещих социальных процессах, роль интеллигенции (о ее «наивно верующей» части Канетти язвительно заметил: ее коренной порок состоит в том, что для этих людей весь мир состоит из интеллигентов), роль политических лидеров? И в поисках ответа на этот вопрос Канетти открыл интереснейшую закономерность: элита сама способна превратиться в массу, действующую по всем классическим законам толпы (агрессивность как форма «преодоления» страха, униженности и одиночества; нетерпимость к думающему либо действующему иначе; предельный конформизм и, как следствие, полная безответственность, независимо от занимаемой должности, пусть высочайшей...)

«Надо помнить, — замечает Канетти, — что человек, не признающий внешних авторитетов веры, должен воздвигнуть внутри себя нечто им соответствующее, иначе он превратится в беспомощный хаос». А если он вместо этого решает искать спасения в толпе? «Масса, — указывает писатель, — освобождает человека от страха перед прикосновением чего-то чуждого и непознанного. Только в ней страх переходит в свою противоположность. Когда ощущаешь себя частицей массы, то чувствуешь: здесь в идеальном случае все равны. Здесь, сдавливая другого, сдавливаешь сам себя, чувствуя его, чувствуешь себя самого».

Без преувеличения, выдающаяся заслуга Канетти в том, что он не довольствовался использованием общего понятия «масса» (или «толпа»), а всю жизнь, и в 30-е, и в 50-е годы ХХ века, и позднее, стремился к классификации разных типов массы как таковой на основе тщательного философского и социологического анализа. Так, он отмечал главное свойство массы — жажду роста («возникнув однажды, масса стремится возрастать»). Наиболее «естественный» вид массы по Канетти — это «открытая» масса. «Для ее роста вообще не существует никаких границ. Открытая масса существует, покуда она растет. Как только рост прекращается, начинается ее распад. Ибо распадается масса так же внезапно, как возникает».

В противоположность «открытой», «закрытая» масса отказывается от роста, для нее главное, по мнению Канетти — устойчивость (не напоминает ли это, читатель, знакомые нам по дню сегодняшнему бизнес-политические сообщества?). Примечательная черта «закрытой» массы — наличие четкой границы (важно отметить, что психологические законы для любого типа массы принципиально сходны).

Будучи по натуре скептиком, наблюдая страшные «восстания масс» (термин испанского мыслителя Ортеги-и-Гассета), Канетти не особенно верил в бодрооптимистические прогнозы, сулящие вечный прогресс человечества. «У прогресса, — саркастически писал он, — есть один недостаток: время от времени он «взрывается». И «взрывают» его, продолжим мысль знаменитого автора «Массы и власти», именно миллионы носителей «массового сознания», которыми очень легко манипулировать, ибо подконтрольны и управляемы чувства (страх, агрессия, бегство от одиночества), определяющие поступки этой массы. Если же учесть, что и выборы (будь-то парламентские, президентские или любые другие) — это тоже форма массовой акции, пусть очень специфическая, то анализ психологии масс, начатый Элиасом Канетти и другими видными мыслителями ХХ века, имеет самое прямое отношение к вопросу о власти.

Нельзя не упомянуть и о неразрывной связи между паранойей (как психопатологическим явлением) и феноменом власти, что и было блестяще вскрыто Канетти в ряде трудов, особенно в «Массе и власти». Вот его слова: «Представление о собственной единственности как о реальном факте (либо стремление к этому), взгляд на себя как на единственного живущего в окружении мертвецов — это и есть определяющий момент как в психологии параноика, так и в экстремальных проявлениях психологии властителя». Вообще говоря, мысль философа такова: само стремление политиков властвовать над жизнью и смертью людей — это уже патология, поскольку свобода, достоинство и право личности на жизнь — это высший закон общества, дело же власти — пресекать какие-либо отклонения от этого закона. «Не стало больше никакой меры, — с горечью писал Канетти, — не стало больше ни для чего, с тех пор, как перестала ею быть человеческая жизнь».

И еще одна проблема, не ускользнувшая от проницательного анализа знаменитого философа и писателя. Важнейший элемент феномена Власти, указывал Канетти, — это тайна, внушающая благоговейный ужас, тайна, которая сопровождает все действия этой власти. И напротив, открытость власти народу, подзабытое со времен перестройки 1985–1991 годов слово «гласность» были и остаются вернейшей лакмусовой бумажкой реальности и устойчивости демократии в любой стране. Как и еще один индикатор — тот самый «средний класс», о котором так много пишут и становление которого, как предполагается, сделает нашу демократию необратимой. Тут все концептуально верно, но стоит, видимо, внести одну небольшую поправку: если «средний класс» будет состоять из людей с «усредненным сознанием», то об истинной свободе говорить не придется...

Всем своим творчеством Элиас Канетти учил читателей во многих странах мира мыслить самим, не быть бездумными потребителями «массовой информации» и самим отвечать за любые поступки. Ибо он хорошо понимал: только наличие «критической массы» таких людей превращает толпу в Народ.

Игорь Сюндюков