noblit.ruОрхан Памук:Я очень рад быть здесь, в России, я приехал сюда впервые. Я приехал, чтобы представить свою книгу «Стамбул: город воспоминаний». Приятно, что на встречу пришло столько людей. Изначально эта книга была задумана как книга о Стамбуле, но получилась автобиография. От семи до двадцати лет я мечтал стать художником. В четырнадцать, пятнадцать лет я часто выходил на улицы Стамбула и фотографировал — потом по этим фотографиям я старался сделать какие-то наброски, зарисовки. Но когда мне было 22 года, я внезапно, неожиданно для себя, решил стать писателем и начал писать художественную прозу. К 35 годам я стал известен как писатель. Многие спрашивали меня, почему я перестал рисовать и начал писать. Я понял, что не могу ответить на этот вопрос одной фразой. Книга «Стамбул: город воспоминаний» — мой ответ на этот вопрос. Мне понадобилось написать целую книгу, чтобы объяснить, почему я бросил рисование и стал писателем. Многие писатели меняли страны, языки: Конрад, Набоков, Найпол. Я отношусь к тем писателям, которые всю жизнь живут в одном доме, на одной улице, в одном городе — и пытаются писать об этом. Я живу в одном и том же районе Стамбула всю мою жизнь.
Когда я родился, вся моя большая семья жила вместе, в старом доме. Потом дом перестроили на современный лад — мои дядья, тётки, братья и сёстры распределились по разным квартирам, но остались в одном доме. Мой дед заработал на строительстве железных дорог в Турции огромное состояние — следующее поколение детей профукало всё это состояние, и мои родственники до сих пор пытаются выяснить, куда же делись все те деньги. Я помню массу деталей из своего детства, но я не помню, как я ощущал себя, когда был ребёнком. Писать о детстве — значит, вспоминать свои детские ощущения. Моя книга о Стамбуле — но она и о моём детстве, о человеке, который в конце концом понимает, что он не будет художником. «Стамбул: город воспоминаний» — это и философская книга (простите невольную высокопарность): в ней я стараюсь понять, в чём заключается красота города, красота городского пейзажа. Почему мне нравится эта улица, этот фасад, этот вид из окна — в чём их красота? В чём красота Стамбула?
— Нравится ли вам Москва?
— Я только приехал, и мои впечатления о Москве ещё не успели сложиться, но это очень турецкий вопрос. Когда в Стамбул приезжает знаменитый человек, турки первым делом спрашивают его: «Ну как, как вам Стамбул?» Это сближает русских и турков — постимперское сознание, когда самое интересное — знать, что о тебе думают другие. Москва прекрасна! Она похожа на Стамбул.
— Знакомы ли вы с русской классикой? Кого из русских писателей вы предпочитаете?
— Я нахожусь под впечатлением Толстого и Достоевского. Не могу между ними выбрать. Когда меня спрашивают, кого из них я предпочитаю, я чувствую себя мальчиком, которого спрашивают, любит ли он больше маму или папу. Когда я был маленьким, то говорил маме, что больше люблю её. То же самое я говорил папе.
— Сильно ли изменился Стамбул со времен вашего детства, вашей юности?
— Когда вышла книга «Стамбул: город воспоминаний», многие мои друзья из младшего поколения говорили: «Ну, это не наш Стамбул — он чёрно-белый, меланхоличный, а наш Стамбул яркий и пёстрый». Конечно, Стамбул становится более туристическим, более ярким, пёстрым, глянцевым и шумным — и это уже не тот город, который я помню с детства. Но у меня нет ностальгии, в своей книге я стараюсь быть объективным.
— Какую из ваших книг вы посоветовали бы в первую очередь?
— Если вам нравится остросюжетная, увлекательная, немного приторная проза — читайте «Меня зовут Красный». Если вы хотите узнать что-то обо мне и о жизни в Стамбуле — читайте «Стамбул: город воспоминаний». Если вас интересует интеллектуальная, многоплановая, качественная литература — читайте «Чёрную книгу». Если хотите покороче — «Белая крепость». Если вам интересна политическая ситуация в современной Турции — «Снег».
— Как и почему вы решили написать «Снег»?
— Я давно хотел написать политический роман на животрепещущие темы — «Снег» производит впечатление документального, почти журналистского романа. Но он не такой плоский, каким может показаться, — он гиперреалистический, и гипперреализм иногда переходит в сюрреализм. Я действительно ездил в тот город, фотографировал, общался с людьми, записывал интервью — это была журналистская работа. Но потом я всё это перемешал — и получился роман.
— Сейчас много говорят о том, что ислам как религия поддерживает терроризм. Что вы об этом думаете?
— Существуют военизированные группировки, которые готовы насаждать ислам насильственным путём. Деятельность этих группировок используется западными правительствами в политических целях. Ислам — великая религия. Насилие не может быть путём её распространения.
— Чего вы хотели достичь, когда говорили о геноциде армянского народа в Турции?
— Для меня это прежде всего вопрос свободы слова, свободы выражения, демократии. Эта проблема, как и другие проблемы, должна обсуждаться в Турции — вот моя цель. Дальше я не иду.
— Ваши романы кажутся энциклопедиями турецкой жизни. Кого в вас больше — выдумщика или энциклопедиста?
— Да, в моих книгах есть энциклопедизм. Я стремлюсь заложить в книги как можно больше фактов, мне это нравится. Я люблю информацию — иногда мне кажется, что вся она имеет значение и представляет какую-то ценность.
— На ваш взгляд, писатель должен жить насыщенной жизнью? Или для писателя важна только насыщенная внутренняя жизнь?
— Это классический вопрос, довольно изношенный и старомодный. Когда друзья узнали, что я собираюсь быть писателем, они говорили мне: «Ну как ты можешь быть писателем? Ты же не знаешь жизни! До сорока лет вообще не имеет никакого смысла начинать писать романы, потому что ты не знаешь жизни». Но есть множество людей, у которых очень насыщенная, бурная, полная приключений жизнь, однако это не значит, что они могут быть хорошими писателями. Если у вас бурная жизнь, вы можете написать автобиографию, но это не будет литературой. В литературе ты занимаешься самовыражением. В тебе должно быть нечто, что ты хочешь выразить, — и это нечто может в тебе быть, даже если в твоей жизни ничего не происходит.
— Вас часто называют постмодернистом. Вы согласны с этим определением? И если да — в чём ваш постмодернизм?
— Постмодернизм не может быть такой серьёзной литературной школой, как реализм или сюрреализм, — это больше забава для критиков. Когда мои друзья и издатели спрашивают: «Орхан, критики говорят, что ты постмодернист, — это так?» — я стараюсь ответить по-постмодернистски: «Ну, это они говорят».
— Кто из современных авторов кажется вам интересным? Кто вам близок?
— Из писателей моего поколения это Хавьер Мариас и Мишель Уэльбек.
— Как вы относитесь к Пауло Коэльо?
— Простите, не читал.
— В чём смысл жизни?
— На этот вопрос нет ответа. Каждая книга пытается на него ответить, но все возможные ответы — только иллюзия. Однако попытка размышлять об этом даёт нам ощущение какой-то глубины, что само по себе прекрасно. Те, кто задают вопросы, те, кто ищут на них ответы, пытаются идти дальше и глубже, чем остальные.
— Кто ваши любимые философы?
— Хороший вопрос. Давно об это не задумывался. Когда мне было двадцать лет, моим любимым философом был Шопенгауэр. Потом я читал Маркса, Руссо, Канта, Ницше — так или иначе, все они на меня повлияли.
— Кто из художников вас особенно впечатляет?
— Французские импрессионисты.
— Не было ли у вас желания написать роман не о Турции, а о какой—то другой стране?
— В моей голове одновременно существует несколько романов, я постоянно делаю какие-то заметки, собираю материал — и всё это о Турции. Если бы я написал не о Турции, то о какой-то фантастической земле, которая находилась бы за пределами реального мира.
— Чем, на ваш взгляд, вызван ваш успех в Турции и за рубежом?
— Спрашивать меня об успехе моих книг — это всё равно что спрашивать девушку о том, почему в неё влюбляются.
© Яна Соколова, Ozon. ru