Письменный стол на политическую трибуну сменил один из самых знаменитых современных писателей Марио Варгас Льоса, выдвинувший свою кандидатуру на пост президента Перу. «У меня нет политических амбиций, — говорит он, объясняя свой шаг. — Мною руководят этические причины, моральное обязательство перед моей страной, переживающей небывалый кризис во всех сферах. В этой чрезвычайной ситуации любой нормальный гражданин должен заниматься политикой. Как это отразится на моих книгах, что принесет моим читателям? Не знаю. Это вопросы, которые я задаю себе сам и порой с большой тревогой».
Так говорил Варгас Льоса в
Насколько велика разница между этими двумя ипостасями писатель и политик? — спросили Варгаса Льосу. — О, гигантская. Настолько, что мне даже трудно сравнивать. Писатель — человек абсолютно свободный, лично и полностью отвечающий за все, что делает. Ему приходится иметь дело с бумагой, пишущей машинкой или в последнее время с компьютером, и в этой сфере все зависит от его воли, трудоспособности, фантазии. Он всецело несет ответственность за результаты своей деятельности. Политика же — коллективная работа, в рамках которой отдельный человек всего лишь часть машины. И потому, выполняя свое дело, он вынужден постоянно идти на компромиссы для достижения общей цели.
Литературная работа не ограничена рамками реальности: при наличии фантазии можно лететь куда угодно, даже обращаться к подсознанию, инстинктам, к наиболее скрытой стороне личности. В этих человеческих глубинах иногда и отыскивается зародыш будущего шедевра. Уступка инстинктам в политике вероятнее всего приводит к насилию, нетерпимости, ко всему тому, от чего мы хотели бы избавиться. В искусстве и литературе обращение к ирреальному, строительство «воздушных замков» может дать великолепные результаты, в политике это приводит к катастрофе. Здесь все, по-моему, должно быть подчинено только здравому смыслу, рациональному, особенно в момент принятия политических решений. Стремление к невозможному и попытки осуществить его всегда ведут к ужасающим разочарованиям, великим крушениям. Это одна из причин, из-за которой нам сейчас приходится так тяжело...
На трудный писательский путь Варгас Льоса, как он вспоминает, вступил довольно рано. «Я помню себя пишущим с тех пор, как стал мыслить, — заметил он в интервью бразильскому журналу „Вежа“. — Сначала писал стихи, затем небольшие рассказы, которые читал домашним, друзьям. В ту пору я не придавал им значения, так как не думал серьёзно заниматься литературой и тем более делать её своей профессией. Но когда ступил в университет, где изучал филологию и право, окончательно понял, что самое важное для меня — это возможность писать. Пройдя через все жанры, я приступил к созданию первого романа».
Им стала книга «Город и псы», принесшая
Этот первый роман на долгие годы определил писательские пристрастия Марио Варгаса Льосы. «Этот перуанец пишет с жестким взглядом, стиснув зубы, как от рвущей внутренности боли», — говорил видный латиноамериканский критик Эмиль Родригес Монегаль, прочитав первые книги молодого автора. Кстати, спустя годы мы спросили у Льосы, как он относится к профессиональной критике.
— Когда критики на меня нападают, мне это не нравится, когда хвалят, я в восторге, — с улыбкой ответил он. — Ни в том, ни в другом случае я им не подчиняюсь, хотя меня интересует их мнение — ведь это один из путей узнать, как обстоит дело с твоим творчеством. Но мнение критики не влияет ни на темы моих книг, ни на манеру письма. Не думаю, чтобы писатель вспоминал о критических статьях, садясь за письменный стол.
«Стиснутые от боли зубы» писателя угадываются и при чтении последней книги Варгаса Льосы, переведенной на русский язык, — «Война конца света». Сама судьба, как считает автор, толкнула его на создание этого произведения о крупнейшем в
— В творчестве я однолюб, — признался, помнится, Льоса на одной из встреч с московскими коллегами. — Всё, что написал в жанре художественной литературы, связано с Перу. Хотя я и прожил много лет за границей, мне никогда не приходило в голову писать роман о Франции или об Англии, может быть, потому, что в моих романах действие тесно переплетено с той средой, в которой я родился. Кроме того, я пишу, опираясь на личные переживания. Конечно, я никогда не превращал свои романы в автобиографию. Личные мотивы у меня фундаментально трансформируются, соединяются с эпизодами, рожденными моим воображением, обогащаются чужим, заимствованным мною опытом. Но я могу писать, только опираясь на пережитое. Соответствует моим воспоминаниям многое из того, что происходит с персонажами «Зеленого дома». А достаточно большой кусок жизни главного героя «Разговора в «Кафедрале» — молодого человека, который учился в университете, участвовал в политической жизни, стал журналистом, я вообще заимствовал из собственной юности. В последнее время писатель много путешествовал, подолгу жил за рубежом. В ходе предвыборной кампании, в которую с головой окунулся Варгас Льоса, некоторые критики ставят это ему в укор: «Какой из него президент, если он настроен больше космополитически, чем патриотически? Имеет дом в Лондоне, держит личные сбережения в основном не в перуанских, а в швейцарских, английских и других банках...»
Наверное, не следует придавать большого значения этим издержкам предвыборной полемики. Но независимо от нее писатель сам все чаще повторяет, что долгое отсутствие сказывается на его работе — «ведь приезжать на месяц или два это не то же самое, что жить погруженным в повседневные нужды и заботы моего народа. Кроме того, я хочу, чтобы и дети мои жили на своей земле — в последнее время они чувствовали себя на ней иностранцами».
Большинство книг перуанского писателя переводилось на русский язык и выходило в свет с редкой для советских издательств быстротой. Наверное, здесь играли свою роль его левые взгляды, сочувствие к кубинской революции (правда, с тех пор мировоззрение Варгаса Льосы во многом изменилось, но об этом позже...). А вот у романа «Капитан Панталеон и Рота добрых услуг» оказалась иная судьба: к советским читателям он пробивался долго и трудно. Видимо, люди, определявшие в нашей стране литературную политику, считали, что мы тогда ещё не «дозрели» до кощунственно скабрезной темы — армия и проституция! Но каким блистательным, искрометным оказался этот «непристойный» роман! — Честно говоря, эта работа стала для меня открытием в литературе, — признался автор после шумного успеха книги. — До того, как был написан роман, я был убежденным противником юмора в литературе. Мне казалось, что для писателя, который хочет создавать реалистические произведения (а я реалист), юмор — препятствие, искажающее действительность. Теперь мне абсолютно ясно, что я ошибался.
Как и всё, за что брался Варгас Льоса, «Панталеон...» родился из реального — как это ни парадоксально! — факта. «Однажды, путешествуя по сельве, я обнаружил, что армией создана „служба визитёрш“. Сначала эта история просто позабавила меня, — вспоминал писатель. — Однако хорошо зная мир военных, я представил себе того офицера, которому поручена организация этой „службы“, его рвение, вообразил командование, отдающее распоряжения, принимающее рапорты о ходе „операции“, и все это показалось мне богатейшей темой для романа. А если учесть, что в Перу армия вплоть до недавнего времени сидела на шее народа, то я считал важным показать, что же военный институт означал в истории моей страны. Теперь, с дистанции времени, я думаю, что тема романа глубже. Я бы сказал, это не только критика перуанской военщины или военщины вообще, а сатира на бюрократию. Да и сам Панталеон со своим служебным рвением скорее бюрократ, чем вояка. Для него важнее всего выполнить любое, пусть самое ничтожное, поручение и не задумываться о конечных результатах своих действий. Не такова ли сущность бюрократического мышления вообще? Подобная история могла произойти где угодно — в любом ведомстве, в любом министерстве, где служат такие вот Панталеоны».
Что ж, в этом с писателем трудно не согласиться, особенно нам, имеющим богатый опыт общения с отечественной бюрократией...
А вот с героями романа «Тетушка Хулия и писака» мы познакомились почти одновременно с испаноговорящими читателями. Верный своему творческому принципу, Варгас Льоса в этом произведении, также приближающемся к фарсу, вновь отталкивался от реальных событий. Он лично знал человека, который, как и герой романа, зарабатывал на жизнь радиосценариями. Чтобы «не прогореть», этот писака сочинял невероятные истории, полные жестокости, насилия, крови, безумия и в конце концов сам сошел с ума. Об этом завороженные слушатели догадались далеко не сразу, а лишь тогда, когда его радионовеллы стали полным абсурдом.
— Мне хотелось исследовать этот феномен массовой культуры — жанр радиотеатра был очень популярен в Латинской Америке в 40-50-е годы, так же, наверное, как сегодня бесконечные телесериалы, заполонившие наш экран. Как получается, что подобные радио- и телеопусы пользуются такой огромной популярностью у зрителя? Почему их смотрят культурные люди и невежды, бедняки и богачи, горожане и деревенские жители? Меня всегда интересовала эта проблема: какова механика этого явления, что притягивает огромную аудиторию? И я написал роман.
А что у Марио Варгаса Льосы на письменном столе сегодня? Или, занявшись политикой, он окончательно отошел от литературы? Признаемся: в это напряженное время пробиться к писателю нам не удалось, и мы воспользуемся свидетельством исследователя и переводчика его произведений Ю. Покальчука, который побывал проездом в Перу и на полчаса был принят Льосой (подробный рассказ об этом опубликован в январском номере журнала «Латинская Америка» за нынешний год).
В назначенное время вместе с журналистами из газеты «Насьональ» Покальчук пришел в офис Варгаса Льосы, вернее, в штаб-квартиру его партии «Либертад». При входе его тщательно обыскал стоящий на страже молодой индеец в военной форме, и, хотя советский гость почувствовал себя неуютно, в душе он оправдывал недоверчивого охранника: в стране то и дело повторялись террористические акты.
Высокий, собранный, но несколько напряженный, Варгас Льоса встретил посетителей любезно, но журналистам разрешил сделать лишь несколько снимков, после чего им пришлось удалиться. У кандидата в президенты было очень мало времени, и разговор оказался сжатым
и чётким. Недавно он вернулся из поездки по стране, пропагандируя свою политическую программу. Она, надо сказать, вызвала разочарование значительной части левонастроенной интеллигенции и других прогрессивных слоев перуанского общества, да и многих стран
Латинской Америки: так далеко шагнул он вправо от взглядов, которых придерживался в конце 60 — начале
Во времена не столь давние мы бы поспешили заклеймить «ренегата» и, что ещё хуже, исключили бы его книги из издательских планов. Надеемся, ничего подобного сегодня не произойдет...
Хотя сейчас писатель занят делами нелитературными, он, тем не менее, сообщил советскому гостю, что сумел закончить роман «Восхваление мачехи», уже выпущенный в Испании. Его персонажи пришли с картин Тициана, Джорбанса, Фра Анжелико, Бейкона, перуанского живописца Сизло... «Это моя давняя мысль — воплотить живописные образы в художественной литературе, — сказал писатель. — «Восхваление мачехи» — произведение о сексуальной любви, а эта тема требует особого такта и осторожности. Думаю, любовь — наиболее глубокое человеческое переживание, которое явило на свет человечество. Человек имеет обыкновение одухотворять любовь, окружать ее легендой. Опасно, если любовь превращается в нечто вульгарное и теряет ту созидательную силу, которой обладала в течение всей человеческой истории. Об этом книга.
Какие планы? Их много. Когда выпадает свободная минута, сажусь за эссе об «Отверженных» Гюго, одном из крупнейших, на мой взгляд, романов XIX века. (Заметим в скобках: среди любимых писателей Варгас Льоса называет Кафку, Сервантеса, Бальзака, Пруста, «Достоевского. „А романы Льва Толстого всегда были моими настольными книгами“.) Хочу исследовать романный механизм этого произведения, рассмотреть, как соотносятся в нем действительность и фантазия, мир реальный и мир истории и литературы. Задумал роман о Флоре Тристан, одной из просвещённейших людей первой трети прошлого века — эпохи крупных социальных и политических утопий. Дочь перуанцев, родившаяся во Франции, она была одной из первых феминисток, точнее, утопических социалисток, активно участвовала в общественной жизни. Роман, который я задумал, не будет историческим. Просто хочу использовать эту удивительную судьбу»...
Люди, имеющие «допуск» к писателю, отмечают, что в последнее время он работает с меньшей интенсивностью и прилежанием, чем прежде. Впрочем, режим дня у него по-прежнему чётко расписан. В 7 утра — небольшая зарядка на свежем воздухе, бег (жители Лимы
уже привыкли к его ежедневным пробежкам по бульвару Барранко, недалеко от его резиденции на побережье Тихого океана. Говорят, именно они помогают
Вещь переписывается от начала до конца по крайней мере трижды. Варгас Льоса был восхищён, узнав, что известный латиноамериканский писатель Хулио Кортасар написал свой роман «Игра в классики» за один присест и то, что опубликовано, было одновременно и черновиком. «Для меня это невозможно, — не без зависти, но решительно заявил автор „Панталеона“. — Я просто нуждаюсь в переделывании, иногда именно в ходе редактирования нахожу новые сюжетные ходы и необходимую форму».
Многочисленных почитателей творчества Варгаса Льоса тревожит, что политика «засосёт» его, помешает литературному труду. Не слишком ли это дорогая цена для мастера такой величины? И что может сделать писатель перед лицом такого кризиса, какой переживает Перу?
Вот ответ литератора, претендующего на высший государственный пост страны: «Писатель, разумеется, не взялся бы урегулировать кризис. Мы не верим ни в мессию, ни в героя-избавителя — это было бы самым настоящим отрицанием демократии. Но наше движение „Либертад“ объединяет множество людей, которые по своему опыту хорошо знают национальные проблемы и имеют мнение об их возможном решении. Занявшись политикой, я сознательно шёл на жертву. Если мы хотим вывести страну из кризиса, стремимся к сосуществованию перуанцев в рамках цивилизованной системы, если мы добьемся сохранения у нас демократии и на этом фундаменте сможем ликвидировать бедность, неравенство, победить терроризм, наркомафию да и „обычную“ преступность — ради этого я готов принести в жертву свою работу и свое призвание. Это будет достойная компенсация».
Так ли это, всем, кто любит писателя Марио Варгаса Льосу, ещё предстоит оценить.
Елена Бернаскони, Алексей Кравченко.