Приветствуем вас в клубе любителей качественной серьезной литературы. Мы собираем информацию по Нобелевским лауреатам, обсуждаем достойных писателей, следим за новинками, пишем рецензии и отзывы.

Взросление двадцатого века. Грэм Свифт. Материнское воскресенье

Грэм Свифт. Материнское воскресенье. Пер. с англ. И. Тогоевой. – М.: Э, 2017
 
Грэм Свифт (р. 1949) – один из самых заметных и признанных английских романистов современности. В 1996 году он был удостоен Букеровской премии за роман «Последние распоряжения». Многое из написанного им выходило по-русски, кроме того, интерес к нему проявляет российская академическая наука. В России защищали диссертации на темы вроде «феномен «английскости» или «человек и история» в прозе Грэма Свифта. В центре его творчества – человек: иногда сам по себе, иногда в исторических обстоятельствах. Потому развитие в его прозе получают сопутствующие темы – природа времени и воспоминаний, роль мечтаний и фантазий, вопросы этики и прочее. Писатель не столько любит своих героев, сколько пытается их понять, посочувствовать им. Они не обязательно страдают, но часто ищут ответы на вопросы, которые готовых ответов не имеют. Чтобы найти их, автор вместе с героями пускается в интеллектуальные странствия, хотя события, по сути, происходят самые обычные. 
 
«Материнское воскресенье» – новейший роман Свифта, опубликован он был в 2016 году. А уже год спустя он выходит по-русски. Надо признать, что нечасто зарубежные авторы пользуются у наших издателей таким интересом. В книге рассказывается об одном дне обычной служанки в богатом английском доме. Впрочем, дом этот, наверное, не так уж и богат. Хоть по размеру он и не маленький и может похвастаться, например, отдельным помещением для библиотеки, дела, очевидно, идут не очень хорошо. Больше, чем одну кухарку и одну горничную, мистер и миссис Нивен, хозяева, себе позволить не могут. Когда речь заходит о свадьбе детей друзей, мистер Нивен невольно думает о том, как бы не участвовать в оплате общего счёта. Это, несомненно, ещё аристократический круг, но он доживает последние дни. Совсем скоро исторические реалии изменят закономерности формирования элит. Но пока ещё это истинная викторианская Англия 19-го века – мистер Нивен изъясняется даже со служанкой изысканными вежливыми фразами и воплощает образ аристократа-добряка, заботящегося о каждой душе в своём доме. 
 
Кухарку в доме Нивенов зовут Милли, ей около двадцати пяти лет, а горничная, главная героиня, носит имя Джейн Фэйрчайлд. Имя это не совсем настоящее, впрочем, иного и не может быть у сироты, да ещё и подкидыша. Мать подкинула девочку в сиротский приют и, к счастью, место оказалось не самым плохим. Там ей не только дали имя, похожее на благородное (Fairchild можно перевести как «светлый», «честный» или «справедливый» «ребенок»), но и научили читать, считать и писать. По меркам своих сверстниц из простых людей Джейн может вполне считаться образованной. Кухарка Милли, когда Джейн пришла в дом Нивенов, так ей и сказала: «Ты, наверное, из образованных». Судьба служанки для неё была неизбежной. Где ещё, как не в старом английском доме, ей могли дать одновременно работу и жилье? Дел на новом месте у Джейн много, но она приобрела привычку выкраивать время для чтения книг из библиотеки. Ее жизнь так бы и текла между заботами и книгами, если бы не настал знаменательный день 30 марта 1924 года. В Англии этот день, приходящийся на конец поста, было принято называть «материнским воскресеньем». Именно в него дети дарили подарки матерям, и традиция оказалась так важна, что этот день вообще оказался единственным в году, когда во всех семействах отпускали слуг, чтобы те могли навестить матерей. Но у Джейн матери нет. Что же она делает в материнское воскресенье? Она отправляется к любовнику Полу Шерингему, молодому человеку из подобного Нивенам аристократического семейства, живущего совсем неподалёку – буквально на расстоянии недолгой велосипедной поездки. Пол Шерингем готовится стать юристом, но желания к этому у него нет. Поэтому 20 марта 1924 он под предлогом занятий остаётся дома, а сам приглашает Джейн. Их отношения длятся уже несколько нет, но равными в паре они так и не стали. Пол – богатенький барчук, уже имеющий личный автомобиль, а Джейн – безродная служанка без будущего. Но главное, что мешает им быть вместе открыто, – это то, что Пол уже помолвлен. Через две недели он должен жениться на девушке своего круга по имени Эмма Хобдей. Всем очевидно, что это брак по расчёту. Но всех всё устраивает, ведь это вполне в духе времени. 30 марта 1924 года Джейн проводит с Полом, не вылезая из постели, несколько часов. Потом Пол одевается и отправляется на машине на запланированную встречу с Эммой. Это будет роковая поездка – Пол врежется в дерево и погибнет. А для Джейн начнётся новая жизнь. Всю первую половину этого дня она была занята размышлениями о себе и о Поле, и неважно, что в этих размышлениях не было места их совместной жизни. И всё же гибель любовника потрясёт её. В том же году она покинет дом Нивенов и переберётся в Оксфорд, где устроится в книжный магазин. Вся её жизнь теперь будет связана с книгами. Она выйдет замуж за философа и переживёт его на полвека. Она станет признанной и популярной писательницей и проживёт девяносто восемь лет, давая интервью о своей жизни. И все события ее дальнейшей биографии, как в магическом кристалле, сойдутся в этом странном дне 30 марта 1924 года, когда она была молодой, неопытной, не знавшей даже некоторых английских слов и одновременно задумывалась о самых обыкновенных вещах, которые неожиданно открывали ей просторы для размышлений.
 
«Материнское воскресенье» – роман очень медленный. Девяносто процентов книги автор описывает первую половину дня 30 марта 1924 года. Каждый шаг и каждое движение героев сопровождается длительными размышлениями. В этот день Джейн Фэйрчальд, как обычно, прислуживает с утра мистеру и миссис Нивен. Потом раздаётся звонок, Джейн берёт трубку, для хозяев притворяется, что звонивший ошибся номером, а в действительности получает приглашение от Пола Шерингема встретиться в его пустующем после отъезда родителей доме. Родители уехали на встречу с отцом и матерью невесты и вернутся не ранее трёх. Джейн отправляется к Полу на велосипеде, потом, как уже говорилось, они долго лежат в кровати совершенно голые и курят. После этого Пол неохотно отправляется на встречу с невестой, Джейн немного бродит по дому и возвращается к Нивенам. Там она узнаёт, что Пол разбился. В этих нескольких предложениях можно передать весь сюжет романа. Что же такого важного нашёл Грэм Свифт в этой коротенькой истории, что посвятил ей триста страниц? 
 
Наверное, значимость этого дня происходит из убеждения Джейн (и, наверное, самого автора), что бывают в жизни моменты, определяющие будущее. Лёжа на кровати и перебирая в голове десятки приходящих мыслей, она в числе прочего спрашивает себя: может ли один крошечный эпизод растянуться на всю жизнь? Может ли день юности что-то значить спустя годы и десятилетия? В 22 года у неё ещё не оформились навыки именно философских размышлений. Что тут говорить, если она даже не знает смысла слов вроде «лексикон». Это придёт к ней позже, когда она начнёт писать книги. Но и в 22 она способна задаться вопросом о времени. Сейчас для неё краткие мгновения – это «злые слова». Она не знает, что под ними понимать, час или день, или, может, всего несколько минут. Но понятно, что время бежит. Складывается впечатление, что на Джейн, вот-вот готовую покинуть первую молодость, надвигается через Пола какой-то новый и громадный мир, который не дружелюбен и не враждебен – у неё просто ещё нет опыта, чтобы это распознать. Ей он не страшен, по-своему интересен, а в чём-то может вызывать смесь смирения и даже апатии, коренящуюся в слишком затянувшемся статусе служанки. Пол и неизбежность его ухода к другой становятся для неё каким-то иррациональным потрясением, смысл которого раскроется только годы спустя. Именно поэтому так важен день последней с ним близости. Он подвёл черту под первым сознательным отрезком жизни. Именно поэтому триста страниц, кажущиеся иногда пустым ковырянием в пустяках, оказываются хроникой тончайших движений юной женской души. В этом, кстати, роман Свифта напоминает прозу Вирджинии Вулф, которая тоже погружалась на невообразимую глубину, описывая взаимоотношения внутри семьи и между полами вообще.
 
В истории Джейн поражает то, как последовательно она проходит путь от смиренной служанки до властительницы дум. Джейн не глупа и прекрасно понимает, что любви между Полом и его невестой нет. Этот брак всего лишь попытка Пола «получить очередной куш», и будет даже неудивительно, если окажется, что сама эта девушка, как представляется в фантазиях Джейн, сделана из пятифунтовых банкнот. Но Джейн почему-то приятно сознавать, что Пол так устраивает свою жизнь. Она с лёгкостью подчиняется законам жизни. Похоже, она не только не имеет амбиций, но даже не представляет, как их можно иметь. Когда Пол уходит из комнаты, она даже не пытается его удержать. Она даже не считает себя обязанной чувствовать одинокой после его ухода. Удивительно, с какой простотой и невинностью сочетается у неё представление о том, что надо знать своё место. Никакой злобы, никакого желания мести, никаких проклятий на головы новобрачных. При этом желания отомстить, наверное, можно было бы ожидать, ведь Джейн фактически никто. Именно такие люди обычно мстят с особой жестокостью. У неё действительно нет никакого капитала. Во-первых, она однозначно не красавица. У неё   красные костяшки пальцев, ногти обломанные, волосы растрёпанные. Во-вторых, у Джейн нет никакого материального имущества. Она в любой момент, если потребуется, может уехать куда угодно – весь её скарб помещается в один чемодан. В-третьих, её образованность, так превозносимая кухаркой Милли, сводится к тому, что она прочитала несколько приключенческих романов Стивенсона. Так что любить её вроде бы и не за что. Тогда, может быть, Пол распознал её будущий потенциал? Это тоже спорно. Своё будущее распознала и развила сама Джейн. 
 
Пол берёт у Джейн только её тело. Она для него любовница и только. Более того, раньше Пол даже платил определённую сумму за то, чтобы с ней спать. И только сама Джейн позже решила делать это бесплатно. Ей это просто стало интересно. Любовь для них превратилась в эксперимент. Им любопытно, например, заняться любовью в необычном месте. Этим экспериментам присуща серьёзность и даже торжественность. Но иногда им необходима разрядка в виде смеха – слишком уж морально тяжело предаваться утехам в печальной Англии, оплакивающей погибших в войне. В итоге смех – это главная цель их любовных опытов. Джейн понимает, что знает и не знает Пола. За годы любовных свиданий она узнала его достаточно, и в то же время именно познать, понять его ей не удалось. При этом она в чём-то считает себя умной, даже умнее Пола. Её ум заключается в том, что она хитрее. Правда, возможно, Пол сам хотел, чтобы его перехитрили – разве не в этом, в конце концов, состояла их игра в любовь? 30 марта 1924 года они тоже соревнуются в хитрости. Джейн думает о том, отдаст ли Пол ей распоряжение убраться в комнате. Тогда она ответит ему, что она не его служанка. Но Пол ловко уходит из ловушки: он говорит, что убирать комнату не надо, но необходимо после его ухода закрыть дом на ключ. Джейн и сама признаёт, что её отношения с Полом чисто телесные. Они не подразумевают даже разговора о книгах. 
 
А книги для этой 22-летней девушки очень важны. Долгое время она читала только приключенческие романы, которые ей позволялось брать из библиотеки в доме Нивенов. Позже она познакомилась с творчеством Джозефа Конрада, и это изменило её жизнь. Она вдруг поняла, что литература, даже приключенческая и предназначенная для подростков, может быть гораздо серьёзнее. Конрад становится её ориентиром и кумиром. Именно его книгу она села бы читать, если бы в то материнское воскресенье не позвонил Пол. Любовь к Конраду в 1924 году имела некую странность, и Джейн это понимала. Мир отходил от шока мировой войны, оплакивал бесчисленные тысячи убитых, а Конрад по-прежнему оставался автором книг о путешествиях на парусных кораблях. Конечно, он уже выходил из моды. Однако для Джейн он оказался очень актуальным писателем и помог ей спустя годы сформулировать ответы на самые важные жизненные вопросы. Прожив почти сотню лет, Джейн Фэйрчалд может похвастаться тем, что нашла кое-какие ответы. Как в юности, так и в старости опыт жизни и опыт литературы был в её глазах неразрывно связан с понятиями реального и воображаемого, а также с понятием приключения. Одно из главнейших её наблюдений состоит в том, что жизнь сама по себе может быть приключением. И здесь не так важны авантюры. Жить, размышляя о чем-либо, – это тоже приключение. Писатели занимаются тем, что слушают своё воображение. Они пишут приключенческие книги, а сами проводят жизнь за письменным столом. Вот так в опыте литературы обыденная жизнь становится приключением, а воображаемое смешивается с реальным. Позже Джейн скажет, что великая правда жизни в том и состоит, что «реальные факты и вымысел всегда смешиваются, взаимодействуют, подменяют друг друга». А смысл жизни состоит в том, чтобы «безоговорочно принимать все факты – как реальные, так и вымышленные». Слово не вещь, а вещь не слово, но они неразделимы, и сказать правду словами всегда можно, следует лишь уловить само ощущение жизни. Даже несмотря на то, что не всё можно объяснить. 
 
История Джейн, несмотря на то, что речь идёт всего лишь о половине дня, – это история всего двадцатого века. История не военная, не экономическая и не политическая. Скорее – история взросления этого века. Джейн как писатель вряд ли претендует на масштаб Джойса или Фолкнера, однако её частный опыт оказывается вместилищем иррационального чувства свободы, к которому двадцатый век исторически и шёл. Мы можем только догадываться, ибо автор не говорит об этом слова, но кажется, что Джейн легко можно представить в 1960-х среди хиппующих студентов Беркли или среди протестующей молодёжи мая 1968 года в Париже. А в 1970-е её можно представить собеседницей творцов постмодернистской философии во Франции. Впрочем, это домыслы. В точности знаем мы только то, что впервые Джейн почувствовала себя необъяснимо свободной, когда Пол оставил её одну в своем доме и уехал к невесте. Тогда она ходила голая по его дому как призрак, заглядывала в комнаты, смотрелась в зеркало. Её не мучила печаль, не тяготила горечь расставания, в этот момент она, наоборот, освобождалась от связей с привычным миром. Возможно, это ощущение близко буддийскому понятию любви без привязанности. Джейн действительно не привязана к Полу и готова отпустить его в любой момент. Его уход дарит ей лишь новую свободу, и из этого мига вырастает всё – последующее интеллектуальное чтение, знакомство с академической средой Оксфорда, замужество за философом и, разумеется, собственное творчество. В 22 года Джейн молода и даже представить себе не может опыт настоящей матери вроде миссис Нивен, да ещё потерявшей двух сыновей на войне. Но к девяноста годам она знает ответы на фундаментальные вопросы бытия. Об этом и написано «Материнское воскресенье» – о пути к пониманию жизни, пролегающем через озарения молодости. Джейн проходит путь от невзрачной служанки, обречённой, казалось бы, вечно быть на вторых ролях, до признанного мастера слова, который шаг за шагом приобретает жизненную свободу и в итоге проживает жизнь подлинного сына века.
 
Сергей Сиротин
 
Опубликовано на сайте Literratura.Org (28.10.2017)