noblit.ru
В 2000-х годах петербургский писатель Павел Крусанов продолжил постмодернистский проект в русской литературе. Но для его подхода, в отличие от Сорокина и Пелевина, было характерно чрезвычайно уважительное отношение в русской истории и русской миссии. Сорокин и Пелевин высмеивали все, для них не было ничего святого. Крусанов же сохранил в сердце любовь к России. Роман «Бом-бом» вышел через пару лет после известного «Укуса ангела». Тема здесь снова очень масштабна. Россия снова окружена врагами, но на этот раз речь не о противостоянии отдельных частей империи или борьбе с западом, речь о сражении с метафизическими врагами – демонами, пытающимися захватить Родину. В «Бом-бом» для Крусанова нет случайностей. Все, каждый поворот на историческом пути страны, может и должен быть объяснен. Чем? Борьбой метафизических сил.
В «Бом-бом» два сюжетных плана. Первый – это наше время, в котором живет простой парень Андрей Норушкин. Он занимается переплетом старых книг, посещает различные арт-кафе, однажды знакомится с девушкой и начинает с ней жить. Но, как это уже было с Некитаевым в «Укусе ангела», простому с виду парню уготована большая роль, о которой он пока не знает. Второй план – исторический. Род Норушкиных очень древний и берет свое аристократическое начало еще во времена зарождения русской государственности. Крусанов рассказывает несколько историй о представителях этого рода. О военном Александре Норушкине, который участвовал в потешных боях (превратившихся в реальные) императора Павла, который, вырыв большой пруд около Гатчины, хотел имитировать Великую осаду турками Мальты в 1565 году. О Николае Норушкине, который стремится на Дальний Восток, чтобы успеть на русско-японскую войну, но в итоге втягивается в противостояние с куда более могущественным противником. О студенте, который влюбился в девушек-близнецов и, женившись на одной, понял, что в действительности живет с обеими.
Над этими двумя сюжетными планами возвышается своего рода метафизический навес, то есть еще одна история, над которой не властно время и которая актуальна всегда. На свете, оказывается, есть семь подземных «чертовых» башен, по числу падших ангелов, причем две из них находятся в России, одна в Сибири, другая в родовом имении Норушкиных. К этим башням проявляют неподдельный интерес разного рода демонические сущности, «убырки». Разные колдуны и демонопоклонники, получив доступ к башням, могут оказывать влияние на ход человеческой истории. Восстание боксеров в Китае и русско-японская война – результат их деятельности. Также известно, что в родовом имении Норушкиных в подземной башне (она уже «очищена», то есть служит не злу, а добру) расположена звонница, и изредка бывает, что кто-то из представителей рода спускается туда, чтобы позвонить. Обратно, правда, он уже не выходит. Звон из подземной башни пробуждает в России бунт. Когда Андрей Норушкин узнает о миссии своего рода, он понимает, что ему придется сделать выбор. Он уже несколько втянулся в конфликт с братками из 1990-х, но только сейчас сумел распознать, что игра кнута (жесткого насилия) и пряника (бескорыстной финансовой помощи) с их стороны – это игра многоликих демонов, принявших вид российских бандитов. Вероятно, Андрею придется последовать примеру своих предков и тоже спуститься под землю.
Герои «Бом-бом» часто стремятся делать изящные, даже вычурные поступки. Иногда они кажутся пустой рисовкой перед метафизическими силами, а иногда примером редкой доблести. В качестве примера можно привести случай, когда один князь из рода Норушкиных, подхватив французскую болезнь, не смог стерпеть позора и выпил вино с осой, которая укусила его в горло и привела к смерти от удушья. Или второй пример: другой Норушкин десятки лез позже, узнав о зверствах нацистов во время Великой Отечественной войны, дал прикурить товарищу от своей ненависти. Вообще Норушкины – это не просто древний княжеский род, это прежде всего люди, чья личная история связана с историей Отечества. Крусанов не боится выйти на поистине королевский масштаб, описывая своих героев, иногда даже за счет присоединения к чужому престижному и знаменитому контексту. Так, он сообщает, что Григорий Александрович Печорин, герой Лермонтова, в действительности тоже Норушкин. Великий Лермонтов, как оказывается, и не вполне писал «Героя нашего времени», он просто стал владельцем записок Печорина-Норушкина и опубликовал их под своим именем. Отношение к литературе у Крусанова, между тем, двойственное. Когда действие происходит в 2000-е, один из персонажей бросает фразу: «Ненароком станешь писателем, а писателя, в отличие от прочих смертных, черви едят дважды – снчала могильные, а потом библиотечные». С другой стороны, писатель искренне верит в метафизическую силу слова, на чем отчасти и строит сюжет. В прошлые века древние монахи искали и нашли магический язык, обладающий силой творить: «звуки этой речи совпадали с действительностью, трепетали в унисон с мирозданием, переходя из слова в предмет и из предмета в слово, так что сама речь, по сути, была актом творения вещей и событий». Этот же язык нужен теперь силам зла и падшим ангелам, у которых в распоряжении есть существительные и прилагательные, но нет глаголов. «Убырки», то есть колдуны и демонопоклонники, теперь таскают этим ангелам глаголы в подземные башни. С помощью глаголов падшие ангелы могут воздействовать на человечество и тоже в каком-то смысле творить. Эта история с магическим языком, разворачивавшая в прошлом, находит косвенное приложение и во время войны с немцами. Один из Норушкиных, работавший в органах, искал так называемые активные фразеологические формы, произнесение которых позволяло выводить на чистую воду диверсантов и шпионов. Впрочем, здесь уже вера в слово вступает на территорию постмодернистской игры, потому что одна из таких активных форм оказывается ироничной строчкой из песни Земфиры.
Как «Укус ангела» был очень пестрым произведением, так и «Бом-бом» может похвастаться постоянной сменой локаций и исторических декораций. Когда Крусанов пишет о прошлом, скажем, времени Бориса Годунова, это оказывается беспрерывной хроникой чудес, как у Гарсия Маркеса. Сначала речь может пойти о чудищах, покрытых шерстью и имеющих четыре ряда зубов, затем об осознанных сновидениях, потом об эхе храма, отзывающемся только на мужской голос, а еще позже о помете попугаев, который, как кислота, способен прожечь одежду. История России – это территория чуда и волшебных событий. Причем речь здесь не столько о явном чуде, когда приходит чудотворец и показывает фокусы, а о прозрачности для чуда, его ожидании и готовности принять. При этом в играх Крусанова с историей и мистикой периодически исчезает постмодернистский флер и рождается фундаментальная серьезность, которая тут же, впрочем, исчезает.
История Норушкиных в романе, безусловно, вымышлена, но среди героев книги есть и вполне реальные персонажи. Например, члены кружка петербургских фундаменталистов – Александр Секацкий, Сергей Коровин и прочие. Крусанов пишет о них, как о богеме, с иронией и дружескими подколами. Секацкий, скажем, у него пишет статью о положительной роли бандитизма в становлении цивилизованного рынка. Описывая русский мир, находящийся в поле действия метафизических сил, или выдумывая его, Крусанов не похож на человека, знающего ответы и способного поставить точку. Пару раз в его книге звучит великолепная максима: «жизнь длиннее любви и короче смысла». Можно полюбить и разлюбить, но найти смысл за одну жизнь невозможно. Вот и его герои ищут этот смысл, находя его в служении. Собственно, в этом и заключается зерно серьезности - поверх веселого и беспечного постмодернистского полотна тянется мотив истинного служения. Герои «Бом-бом» пленники своей судьбы, собственно, вся их жизнь – это как бы борьба со сценарными недоделками судьбы и истории. Но бывают в пестроте их жизненных перипетий проблески ответственности и уважения к силе слова. Как говорит Секацкий в романе, добывание истины – это работа, а вот ложь, наоборот, легка. Не связана ли поэтому «подлинность» со словами «под длинной», то есть «под плетью», которой только и можно и добиться истины? Поэтому постмодернистский проект Крусанова особенный – он не предполагает разрушения «тирании Логоса», а скорее, наоборот, возврат к нему, как возвращается к отцу блудный сын, пресытившийся искушениями света. Крусанов может посмеяться, но он не будет высмеивать – русская история для него остается великой.
Сергей Сиротин