noblit.ru
Маргарет Этвуд. Рассказ Служанки. Пер. с англ. А. Грызуновой. М.: Эксмо, 2020.
Антиутопия – это один из самых популярных жанров современной литературы. Сочиняют в этом жанре как фантасты, традиционно противопоставляемые «серьезным писателям», так и «серьезные писатели». Иногда эти два типа литераторов сложно различить, как в случае, например, Рэя Бредбери или братьев Стругацких. Канадскую писательницу Маргарет Этвуд, известную на литературной сцене вот уже полвека, «чистым» фантастом назвать сложно, тем не менее есть среди ее работ и те, которые можно было бы назвать фантастическими. Речь, конечно же, о знаменитом романе «Рассказ служанки», выпущенном в далеком 1985 году, который послужил основой для фильма и сериала. Эта книга – самая настоящая антиутопия, то есть мир здесь представляет собой ад на земле. Если бы речь шла о произведении фантаста, вероятнее всего, антиутопический мир просто ограничивался бы эстетикой мрачного будущего. Но у Этвуд это не так. Ее мир, полный ужасов и насилия, - это результат реакции человечества на опасные тенденции в обществе. То есть он как бы и может быть оправдан, хотя вряд ли кто из читателей решился бы его защищать.
В романе описана альтернативная история и мы погружаемся в мир нового государства, которое возникло на территории США в конце 20 века. Его образованию предшествовал переворот, в ходе которого были убиты президент и высокопоставленные представители власти. Теперь управляют государством новые люди, да и США уже нет, теперь страна называется Галаад. Маргарет Этвуд очень медленно раскрывает реалии жизни в Галааде, и читатель долго не может составить себе цельного впечатления об этой стране. Ему понятно, что часть людей, преимущественно женщин, перешли здесь в подчиненное положение и стали фактически рабами, но почему это и зачем – долго неясно.
Рассказ ведется от лица Служанки, так и называется с заглавной буквы ее должность. Служанки – это женщины, которые живут в домах неких Командоров, мужчин, обладающих властью, и выполняют определенные обязанности. Они ходят за покупками, исполняют поручения, но не это главное. Главное, для чего они нужны – это продолжение рода. Командоры пытаются с ними зачать потомство, хотя имеют Жен (тоже нечто вроде должности, пишется с заглавной буквы).
Положение Служанок очень незавидно, они фактически никто. У них нет никаких прав, есть только обязанности. После переворота будущую Служанку-рассказчику отправили на перевоспитание в специальный центр. Ее, жену и мать, начали обучать новым правилам, в основе которых безоговорочное подчинение. Цель перевоспитания – уничтожить душу и оставить тело. Исключительно для исполнения репродуктивных функций. Жизнь в центре, а потом и у Командора – это настоящий концлагерь. Регламентировано абсолютно все. Приветствие должность состоять только из определенных слов, ответ на приветствие – тоже. Смотреть никуда нельзя, и, чтобы ты не смотрел, на глаза надеваются шоры. Одно неосторожное слово или недостаток религиозного рвения – и тебя могут отправить в Колонии, где радиация никому не позволяет прожить долго. Галаад, между тем, именно религиозная, теократическая страна. Распорядок жизни основан на сюжетах Ветхого Завета и даже идея о том, что женатый мужчина должен зачать с другой (со «служанкой») взята как раз из его текстов. И, разумеется, как и во всякой антиутопии, Галаад не только теократическая, но и тоталитарная страна со всеми полагающимися признаками: постоянной промывкой мозгов и акциями устрашения. Служанкам полагается, идя за покупками, заходить поглядеть на Стену, где на крюках висят тела жертв. Этих людей могли убить как за попытку к бегству, так и за незначительные провинности. При этом даже Библию, духом которой пронизано все галаадское общество, Служанкам читать нельзя. Можно только слушать, как им зачитывают. И мясо дают уже порезанное – нож не полагается.
Служанка-рассказчица живет в постоянном страхе за себя и свою семью, о которой у нее нет вестей, и уже ни на что не надеется. Она просто исполняет то, что от нее требуется, в том числе и самое главное – спать с Командором. Но даже сниженным словом «спать» нельзя в полной мере описать то, что происходит в спальне. Это просто механическая процедура без чувств и страсти, да еще в присутствии Жены, которая следит за процессом. Служанка не должна вызывать никаких чувств, для этого ей запрещено не только украшать себя, но даже использовать крем для рук. Новые власти уничтожили чувства, осталось только воспроизводство. Служанка называет себя «двуногой утробой».
Однако Служанка еще помнит времена до Галаада, поэтому чувствовать она не разучилась. Роман Маргарет Этвуд как раз описывает попытку чувств и разума отстоять свободу в условиях, когда свободы нет. И это притом, что она понимает – думать нужно поменьше, думать опасно. Чувствуя, воспринимая и анализируя реальность, Служанка отвоевывает право на самосознание, право на мнение, пусть его и нельзя высказать. И ее восприятие очень обострено. Говорят, что, когда человек утрачивает зрение, он начинает слышать звуки, которых не слышат другие. Так и Служанка: она утратила способность жить, но научилась замечать тончайшие оттенки мира, который ее окружает, перемены настроения, тайные смыслы сказанных и несказанных слов. Она говорит: «Я хочу видеть, насколько возможно увидеть, вобрать в себя, запомнить, приберечь, чтобы позднее жить образом». У нее забрали все кроме факта существования, но и факт того, что она есть, оказывается для нее огромным сокровищем. Как и моменты человеческого участия или хотя бы чувства со стороны других, которые изредка ей перепадают. Один раз Хранитель (так называются служители, поддерживающие порядок) посмотрел на нее живым, а не холодным служебным взглядом: «Это событие, крохотное ослушание, такое крохотное, что неразличимо, но подобные мгновения – моя награда, я храню их, будто конфеты, что копила в детстве в глубине ящика стола. Каждое мгновение – шанс, малюсенький глазок». Другое ее сокровище – это собственное имя, настоящее, которое в Галааде ей велели забыть: «Я говорю себе, что это неважно, имя – как телефонный номер, полезно только окружающим; но то, что я себе говорю – неверно, имя важно. Я храню знание этого имени, точно клад, точно сокровище и когда-нибудь я вернусь и его откопаю. Я считаю, оно похоронено. У этого имени есть аура, как у амулета, заклятие, что хранится с невообразимо далекого прошлого. Я лежу по ночам на узкой кровати, зажмурившись, и это имя, не совсем недосягаемое, трепещет перед глазами, сияет в темноте». В остальном же Служанка живет не полноценной жизнью, а тем что прокручивает в голове услышанные новости. Она жаждет этих новостей, даже если они вранье. И пытается выцепить для себя кусочек власти, когда понимает, что, хотя это и запрещено, вызывает желание у мужчин. Она называет это пассивной властью, «властью собачьей кости». Такая же власть содержится в праве перешептываться о власть предержащих и перемывать им косточки. Такие циничные замечания «принижают их до общего знаменателя и тогда с ними можно иметь дело».
По ходу рассказа Служанка начинает вступать в неортодоксальные отношения, которые завязываются у нее с Командором и его Женой. Все от нее чего-то хотят, причем ничем не рискуя, а вот она, исполняя их прихоти, рискует жизнью. И здесь-то, в запрещенных приватных беседах с тем же Командором, она проясняет для себя причину переворота. Никто не хотел унижать женщин и строить тоталитарный режим. Причина просто в том, что мужчины потеряли цель. Все стало слишком легко достать и даже Тетка Лидия, суровая преподавательница центра перевоспитания женщин, учила, что до Галаада было общество, подыхающее от избытка выбора. Мужчины разучились чувствовать, и построение Галаада вернуло им чувства. И эти же мужчины теперь объясняют, что сделали для женщин только лучше. Раньше женщины искали мужчин и не всегда их добивались. Потом могли родить, а муж бросал семью, а если не бросал, то мог избивать. Теперь с этим покончено. Командоры искренне убеждены, что спасают человечество, поэтому для тоталитарного режима Галаада есть оправдание. Хотя за собой они оставляют право на грехи и отступление от правил, объясняя это тем, что для мужчин «Природа требует разнообразия». Но Служанку эти аргументы не сильно трогают. Мечтает она только об одном – покинуть Галаад и желательно не одной, а вместе с семьей, с которой ее разлучили. Она верит, что где-то существует сопротивление, как верит в то, что не бывает света без тени.
«Рассказ Служанки» - это опыт общения с пустотой в надежде, что тебя однажды все-таки услышат. Ведь пишет она фактически для себя и вряд ли рассчитывает на читателей. Литература – это великое утешение для Служанки. Она дает ей веру, что она властна над своей историей. К этому и устремлены ее чаяния – она надеется, что, рассказывая, сможет управлять финалом своей жизни. Но, правда, управлять не получается. Она хотела бы сделать свою историю более оптимистичной и «цивилизованной», но не выходит. Так или иначе, неразделение слова и жизни – чем это не аргумент против тех, кто считает, что книги – это просто бумага? Маргарет Этвуд не дает себя увлечь эстетическим вихрям мира, который она придумывает. Ее роман имеет черты этического послания. Она не восхваляет, как многие западные писатели, особенно претендующие на Нобелевскую премию, безальтернативность демократии и не осуждает тиранию. Роман посвящен другому – практике самоутверждения через слово. Эту практику Служанка ведет в мире, который, как она убеждена, не мог быть задуман Богом, хотя и пронизан религиозностью. В конце книги ученые будущего собираются, чтобы обсудить «Рассказ Служанки» как исторический документ. Раз этот рассказ стал документом о жизни, он был и самой жизнью. Поэтому роман Маргарет Этвуд – это, конечно, и социальная фантастика, и антиутопия, и размышление о современном обществе, но еще это – преклонение перед силой слова. Даже несмотря на то, что слово неспособно отразить реальность в точности: «Ничего невозможно рассказать в точности так, как оно было, ибо то, что говоришь, не бывает точно, что-то всякий раз упускаешь, слишком много ролей, сторон, противотоков, нюансов; слишком много жестов, кои могли значить то или это, слишком много форм, кои целиком не опишешь, слишком много привкусов в воздухе или на языке, полутонов, слишком много».
Сергей Сиротин