noblit.ruЯ слишком люблю комфорт. “Терапия” не просто лишает покоя, она почву из-под ног вышибает. И ты, глядя вниз, очень четко видишь, куда ты падаешь. Но остановиться уже невозможно. Видишь дно пропасти в мельчайших деталях. До последней трещинки. Ад смотрит тебе в душу со страниц “Терапии”, и ты не в силах отвести взгляда.
Зная, о чем эта книга, не уверен, что решился бы прочитать ее.
Не пожалел ни секунды, что прочитал.
Но давайте по порядку.
В “Терапии”, как в медицинской книге, где на один симптом находится дюжина диагнозов, есть несколько книг сразу. Там есть книга о любви. И книга о долге. Книга о взрослении, книга о том, до какой мерзости могут дойти люди, дай им только шанс. И еще книга о психотерапии. И каждая из этих книг написана настоящим мастером.
Что, казалось бы, нового можно сказать о Германии тридцатых годов, гонениях на евреев, о концлагере, о фашизме? Можно ли увидеть фашизм глазами психолога? Есть Виктор Франкл, но это - другое. Франкл - это личный опыт, преломленный через призму профессии. Это очень мудрый, терпеливый и сильный человек, который хочет выжить. И ему удается, пусть нередко везение играет на его стороне. Франкл - это взгляд профессионального психолог на преисподнюю. Взгляд изнутри.
“Терапия” - история вымышленная, с вымышленными героями и выстроена она так, как того хотел автор. Нет, очень многие книги придуманы, но это не мешает им быть настоящими. Я не знаю, как провести эту грань и каким образом можно сделать книгу настоящей, но это как черное и белое. Либо есть. Либо нет. Здесь - есть.
Можно ли было назвать роман не "Терапия", а, к примеру, “Записки мертвого психолога”? Я не знаю тоже. Но психолог Иоахим Циммерманн проходит через книгу, как ось, вокруг которой все и крутится: Германия тридцатых, нацизм, концлагерь, его дочь Ада, его жена Рахель, его пациенты: Рихард и второй, Тео. Эта ось прочна лишь только потому, что не желает принимать никаких изменений. Все, что происходит с доктором Циммерманом - все это обусловлено только двумя факторами: очень человеческим нежеланием доктора хоть сколько-нибудь активно менять свою жизнь даже под угрозой гибели его семьи, и его удивительно настойчивым профессиональным желанием закончить терапию.
Иоахим Циммерман представляется мне какой-то странной линзой, через которую мы, читатели, смотрим на мир романа. Для него реально только настоящее. Прошлое изменить не в силах никто, а на будущее Циммерман смотрит, как на нечто, не имеющее к нему никакого отношения. И в этом он, как почти все мы. Способностью видеть будущее и чувствовать его обладают единицы.
Будущее может извиваться, предлагать самые разные варианты, намекать или просто тыкать носом в уже почти явно сформировавшуюся угрозу, но Циммерман существует исключительно в настоящем. Будущее для него эфемерно и далеко. Он просто не способен воспринять его. Проклятие это, или дар свыше, я не знаю. Но, если дар, то дар, который подходит только детям и блаженным.
Он чувствует, понимает, ему больно, но он с решительностью, не поддающейся пониманию, цепляется за свой привычный образ жизни и там, где это кажется гротеском, и там, где в этом уже нет никакого смысла, и там, где это остается единственным, что хоть как-то связывает его с жизнью. К концу книги от него и человека-то живого не остается. И я не знаю, с кем в конце романа говорит главный пациент его жизни: Рихард. С Циммерманом, или с его тенью, живущей в мрачных подвалах рихардовой души. Не знаю, кто говорит с нами устами доктора: сам Циммерман, или же он давно уже умер, как миллионы других узников концлагерей. Умер, никем не замеченный, и растаял дымом в голубизне. А обращается к нам со страниц “Терапии” его бесплотная тень, так и не понявшая, что тела нет больше. Вот она, эта тень, и таскается за тем, кого слишком хорошо помнит: за своим пациентом Рихардом.
А вот Рихард сразу начинает снизу. Человек, которые общается с мертвыми, работает в морге и еще чистит рыбу - грязный человек. Отталкивающий человек. Вначале приходит ощущение, словно автор пытается заставить нас испытать к нему чувство брезгливости. Но Рихард движется через “Терапию” во всех смыслах этого слова, и постепенно обрастает деталями, мы видим его глубже, резче. И становится понятно, почему многоопытный психолог доктор Циммерман так вцепился в этого молодого, в сущности, никчемного человека, что он разглядел в нем и чего ради не согласился даже, а сам захотел работать с ним. Бесплатно.
Помимо всех тех скелетов в шкафу, которые так терпеливо и так упорно вытаскивает на свет Йоахим Циммерман из памяти Рихарда, там, в этом парне, есть нечто живое, человеческое, есть доброта и совесть. Оказывается, даже в преисподней у того, кто, служит абсолютному злу, Тьме, Мраку, может остаться то, что делает его человеком. Может сохраниться то, что оставляет понимание черного и белого, и в тех ситуациях, в которых за Рихардом остается право выбора, он выбирает свет. Рихард, быть может, не герой, он не решается на открытый и самоубийственный бунт против жуткой системы, которой служит. Но он достаточно человечен и смел, чтобы совершать тайно поступки, несущие другим добро. Не много. Но столько, сколько может. И делает это без корысти и без мыслей о вознаграждении.
Будем честными. Многие хорошие, в общем-то люди, в таких же ситуациях, как Рихард, не геройствовали, и даже того, что делал он, делать не стали. Надо иметь мужество идти против системы, да что там идти… просто стоять. Или тихо портить ее изнутри. Будем честными, мы безумно зависим от условий, в которых родились. Не нам выбирать страну рождения, но большинство из нас принимает то, что получили с рождением, как данность, которую надо защищать и любить, безотносительно того, заслуживает оно это, или нет. Рихард смог сделать шаг вовне и увидеть свою страну и свой народ такими, какие они есть на самом деле.
В детстве из нас пытались сделать героев. Учили, что надо побеждать, бороться за что-нибудь светлое вроде мира во всем мире, и вообще, что надо сделать мир лучше. И тут нечего возразить. Это правильно. Надо. Но начать надо с себя и это самый трудный и самый неприятный шаг. Легко учить других. Чуть труднее пытаться их изменить. Себя - попробуйте. Но, пока не сможете сделать что-то с собой, ни хрена у вас не получится с другими. Рихард, пусть неосознанно, но смог.
Я сознательно не пересказываю сюжет и даю минимум спойлеров. Книга, разумеется, гораздо больше, чем этот текст. И мне было очень больно читать ее потому, что “Терапия” возвращает туда, где мне не хочется быть. Туда, где проливали кровь безвинных людей, кровь моего народа, и где правила бал не ненависть, не жажда наживы или обида. Где убивали безразлично, где одни люди в своем сознании принизили других до состояния нелюдей. И перестали быть людьми сами. Где серийным убийцей попытались сделать один народ, а его обезличенной жертвой - другой.
Как это ни больно, но эту книгу нужно пройти до конца.
В книге терапия удалась. И “Терапия” тоже. И читать ее - тоже своего рода терапия.
© Юрий Супоницкий
