Приветствуем вас в клубе любителей качественной серьезной литературы. Мы собираем информацию по Нобелевским лауреатам, обсуждаем достойных писателей, следим за новинками, пишем рецензии и отзывы.

Короткое замыкание. Дмитрий Данилов. Саша, привет!

Дмитрий Данилов. Саша, привет! М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2022.

Небольшой роман Дмитрия Данилова «Саша, привет!», получивший премию «Ясная поляна» в 2022 году, ощущается как глоток свежего воздуха для любителей нестандартной литературы. В большинстве отзывов на эту книгу так или иначе упоминается термин «антиутопия» и, казалось бы, что сегодня может быть стандартнее? Тем не менее, если это и антиутопия, то очень оригинальная. Строгий контраст добра и зла в традиционных антиутопиях у Данилова заменен на экзистенциальную акварель, только краски не теплые и светлые, а угрожающие. Темы остаются страшными, переживания серьезными, хотя именно визуально ощутимых ужасов противостояния человека и системы нет. Тоталитарная машина Данилова работает мягко и бесшумно, одним словом, гуманно, что и декларируется автором с особым акцентом. Если бы можно было изобразить смерть на детском рисунке, то «Саша, привет!» был бы именно об этом. Смерть остается смертью, но как бы в чуть более безопасной обертке.

Данилов переносит нас в будущее, вероятно, не слишком отдаленное. Мир в этом будущем остается прежним, ничего не меняется. Люди живут в многоэтажных домах, студенты ходят на лекции, по дорогам перемещаются автомобили. И живет в этом мире обычный преподаватель-филолог Сергей Петрович, которого чаще называют просто Сережей. Один раз он изменил жене, переспав с двадцатилетней девушкой. С точки зрения законов России будущего, это тяжелейшее преступление, потому что сексуальные отношения разрешены только с 21 года. Полагается за такой проступок ни много ни мало смертная казнь. Как уже говорилось, у Данилова все гуманно, поэтому вместо немедленного расстрела Сережу ждет кое-что другое. Его поселят в специальном Комбинате (очевидно, аналог учреждения ФСИН), где он будет жить в камере ничем не отличающейся от гостиничного номера. У него будет прекрасное питание, а также доступ в интернет с возможностью продолжать преподавательскую деятельность дистанционно. Раз в день, а именно в 11 утра, его будут выводить на прогулку, и гулять он будет тоже не на бетонной площадке, огороженной колючей проволокой, а в месте, напоминающем сад или парк. В общем, комфорт будет максимальным. Но есть одно но. Прежде чем выйти в этот сад или парк, Сережа должен будет пройти по коридору, на потолке которого установлен пулемет. Этот пулемет может выстрелить в Сережу и разнести его в клочья. Это плохая новость. А хорошая заключается в том, что никто не знает, когда пулемет выстрелит. Может, завтра, может, через десять лет, а может, вообще никогда, и тогда Сережа умрет своей смертью в преклонном возрасте. Дата выстрела определяется случайным образом компьютерной программой. Глубокий гуманный характер подобной казни заключается в двух вещах. Во-первых, смерть моментальна, а значит, безболезненна. Во-вторых, такая вечно отложенная казнь напоминает риск погибнуть от кирпича, упавшего на голову. То есть жизнь в Комбинате ничем не отличается от обычной жизни – вероятность смерти одинакова. Разница только в том, что Сережа каждый день видит угрозу своей жизни, то есть пулемет на потолке.

Тем не менее Сережа переживает все чрезвычайно сильно, что совершенно понятно. Он не может нормально разговаривать с женой и матерью, отказывается есть, а когда в 11 утра нужно идти по коридору, он не может сделать и шага. Из своей камеры-гостиницы он пытается рассказывать студентам о литературе, но тех интересуют только подробности его жизни смертника. Он пишет посты в социальных сетях, а там, как всегда, комментарии предельно полярны. То ему советуют держаться и не терять мужества, то желают ему смерти как негодяю-педофилу. Кто-то осуждает дикие законы, а для других это просто шоу, и они пишут «Вау, круто!» Сам Сережа со всей ясностью понимает, что его приговор несправедлив. Девушка была согласна, тогда какие к нему претензии?

Положено, чтобы к Сереже на беседы приходили служители, как пишет Данилов, «четырех традиционных религий России», а именно православный священник, раввин, мулла и представитель буддизма. В этих недолгих встречах Данилов с ужасающей и потрясающей ясностью показал полное бессилие религий. Даже атеисты и агностики признают терапевтический потенциал веры, способной снизить страх смерти. Так вот у Данилова это не работает. Священники приходят к Сереже как на скучную работу и сразу говорят ему: подпишите бумагу, что не нуждаетесь в наших услугах, и мы уйдем. Человечность и холод, участие и беспомощность, нелепые в камере смертника общие интересы и дискуссии о границах религии – в этих беседах Сережи со священниками есть многое. Но нет реального спасения. Православный поп не предлагает Сереже креститься, потому что это бессмысленно, мулла не пытается обратить Сережу в ислам, а буддист не слишком-то рекламирует плюсы реинкарнации, которых в общем-то нет. Возможности того же православия прокомментированы с обреченной однозначностью: «Как надо – мы не можем, а как мы можем, не дает никакой гарантии. Такая религия. Несколько проблемная». В итоге Сережа совсем один, даже для жены он как будто умер. И поддержки от нее никакой. Она предлагает мужу просто не рыпаться, поскольку, по ее словам, когда Марию Антуанетту вели на гильотину, она тоже не рыпалась. Данилов оголил главный экзистенциальный нерв человеческого бытия – неизбежность смерти и особый страх, когда эта неизбежность приближается и вырастает во весь рост.  

Данилов пишет об обрыве всех смыслов, когда смерть превращается в факт пусть, возможно, и отложенный. Эти смыслы обрываются не только для Сережи, но и для его близких. Жена, например, даже не настроена что-либо переосмысливать перед его казнью. С издевкой она как бы говорит мужу: ты думаешь, что я теперь должна измениться? А этого не будет, ты просто исчезнешь и все. Даже поговорить у них не получается, муж для нее уже как призрак, пусть и живой. От души она вроде и хочет помочь ему (даже несмотря на измену), но сделать ничего нельзя. Поэтому она предлагает ему «не париться», и не строить из себя «кого-то из мировой литературы». Она даже обвиняет его в том, что он не Хармс, не Введенский и не Мандельштам, за которых она хотела бы выйти, и думает перед смертью о каких-то приземленных вещах.

У самого Сережи дела, разумеется, обстоят еще хуже. Он даже не может сказать девушке, с которой переспал, любит ли ее. Теперь определенность в таких вопросах, которая так важна для живого человека, его только тяготит. Он не видит никакого смысла смотреть на Москву из тюремного парка, потому что из парка всё равно не выбраться. К слову сказать, побег из тюрьмы не запрещен, потому что власти признают у заключенного желание стремиться к свободе. Это еще один пример гуманности. Другое дело, что побег просто бесполезен, тебя все равно вернут, а системы контроля и слежки работают безупречно. Но даже если бы ему разрешили свободно гулять по Москве за пределами тюрьмы, это было бы лишь дополнительной пыткой. Невозможно ни о чем думать, невозможно чувствовать ничего иного и воспринимать окружающий мир, если ты знаешь о своей назначенной смерти. Само мышление заходит в тупик.

Роман «Саша, привет!», как кажется, написан очень просто. В нем, так сказать, вообще нет длиннот и просто каких бы то ни было описаний. Такие простые предложения в прозе Данилова словно говорят, что происходящее в книге тоже очень просто. Трагично, драматично, но просто. Российская реальность предельно схематична. Девушки - красивые. Дома - многоэтажные. Чиновники - занятые. Писатель в нескольких местах говорит: всё обычно, всё стандартно, а если вам нужны детали и подробности, вы можете придумать их сами. Читатель должен сам стать режиссером-постановщиком этой книги, Данилов проделывать такую работу отказывается. Кажется, что писатель очистил свою прозу не только от всего лишнего, но и от полезного: от психологического измерения, от тонких ощущений, от сложных поворотов сюжета. Оставил он только одно - факт неизбежной смерти.

Все это говорит о том, что Данилов как бы убирает сор, вычищает лишнее и освобождает пространство для своего главного тезиса: человек вообще не должен знать, что в скором времени может умереть. Смерть должна быть полной неожиданностью, потому что знание о ней и затем неизбежная подготовка превращают человека в несчастный труп уже при жизни. В случае Сережи все усиливается еще и тем, что он вовсе не злодей. Он не убийца, не грабитель и даже не растлитель малолетних, потому что в двадцать лет молодые женщины вообще-то уже рожают. В университете начальство относится к произошедшему с пониманием и даже не осуждает Сережу. Наоборот, ему предлагают продолжить работу со студентами из тюрьмы. В чем же вообще причина такой жестокости со стороны государства? Все очень просто. Государство направило особые усилия на борьбу с преступлениями, которые в обществе считаются приемлемыми, а именно нравственными и экономическими. С убийцами и насильниками все понятно – они уже подписали себе приговор. И совсем другое дело, когда человек, как Сережа, спит с девушкой по обоюдному согласию, а потом, наверное, еще гордится этим. Вот для таких, а еще для коррупционеров, и предлагается отложенная смертная казнь. Такие преступления, как пишет Данилов, государство решило сделать «более выпуклыми». Но наказание опять же максимально гуманно. Даже если Россия будущего тоталитарна, у нее нет звериного и кровожадного оскала хищника.   

В романе Дмитрия Данилова нет ни малейшего оптимизма, наверное поэтому на него так хотят прилепить ярлык антиутопии. Писатель раскрывает хрупкость внутреннего мира, когда человеку угрожает реальная физическая гибель. Здесь есть ощущение несправедливости, но нет социального протеста или желания уничтожить порядок вещей, санкционированный государством. Речь о чем-то вроде короткого замыкания человеческой экзистенции. Электрическая цепь человеческой жизни перестает функционировать, когда на нее проливают воду в виде информации о запланированной смерти.

Сергей Сиротин