Автор Тема: О Хандке  (Прочитано 8146 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн bibliographer

  • Секретарь
  • *****
  • Сообщений: 2243
  • Рейтинг: 54
    • Просмотр профиля
О Хандке
« : 12.10.2019, 01:20:21 »
Враньё на нашем телевидении о Петере Хандке продолжается. Постоянно слышишь фейк, что его у нас "никто не знает". Час назад то же говорила на ТВЦ некая Устинова, представленная как писательница.
Автору этих строк довелось учиться в Литинституте, участвовать в совещаниях молодых писателей, бывать на различных писательских собраниях и конференциях, даже съездах, представлять писательское сообщество в Общественной палате, но кто такая Устинова, чтобы выступать от имени нашего цеха, понятия не имею.
Зато давно знаю, кто такой Хандке.
В 1978 году, тогда ещё 35-летний, он приезжал в Москву. В журнале "Иностранная литература" появилось обширное интервью с ним, где он так ответил на вопрос о значении для него русской литературы:
"Был период, когда я попросту жил в ней - не в Австрии, не в каринтийской деревушке, а в русской литературе. Горький, Достоевский и Чехов сформировали мой мир, меня самого. В отрочестве настоящим событием был Горький. Благодаря ему, особенно его ранним рассказам, я избавился от комплекса социальной неполноценности. Я ведь рос в рабочей семье и болезненно завидовал детям, скажем, врачей или чиновников, мне иногда до боли стыдно было признаться, что мой отец простой шофёр. Я чувствовал себя парией. Горький помог мне избавиться от всего этого, пробудил во мне самосознание, уверенность в себе. Повесть "Трое" на всю жизнь осталась для меня одной из важнейших книг.
Потом, в юности, пришло время потрясений от Достоевского. Сейчас мой идеал - Чехов. Я бы хотел писать, как он, - свободно, естественно, не насилуя форму, не драматизируя, неброско и точно. Чехов привлекателен для меня ещё и тем, что он далёк от истерии, в которой я вижу большую опасность. Чехов - спокойный эпик. Может быть, это следствие того, что у него была другая профессия, что он был врач".

Какой умница! Уже тогда, сорок с лишним лет назад, видел большую опасность от истерии (читай: всяких Устиновых).
В двух номерах ИЛ выходили статьи о творчестве Хандке (№ 6 за 1978 и № 6 за 1981). Во второй книжке за 1982 года появилась его повесть "Женщина-левша". "Иностранку" тогда читали миллионы людей.
Это я к тому, что его у нас "никто не знает".
Или Устиновы думают, что мы уже все вымерли?

 

Яндекс.Метрика