Спонтанно возникший разговор о стихах

[Stranger in the Night]

To Sarah Michelle Gellar:
С еврейским вопросом есть предложение переехать. Хоть в "Зачем нам Бог", там по-любому зафлужено до невозможности.

С размерами всё посложнее чуть-чуть. И поинтереснее. Нет такого государственного закона, чтобы стихи были рифмованные и со строчками одинаковой длины. Художественный эффект от размера и рифмы построен на обмане и подтверждении читательских ожиданий. Условно говоря, если обман и подтверждение читательских ожиданий на уровне звукописи значимы для восприятия произведения, то это стихи. Хотя бывает по-разному, это понятно - была проза Андрея Белого, вся просозвученная.
Ну, с читательскими ожиданиями можно ведь и динамически играть, верно? Отсюда и свободные формы: стихи незарифмованные, зарифмованные частично и так далее. Вообще это традиция фразовой поэзии, в которой важно, чтобы вот это место было красиво, вот здесь "зацепило" - неоднозначная традиция, но в современной поэзии, пожалуй, господствующая.
К Кушнеру люди по-разному относятся. Я вот купила уже второй его сборник не из серии "the best", а "очередной". Для меня Кушнер - это вроде оазиса в пустыне. Хотя он хороший поэт, может, даже лучший на сегодняшнее безрыбье и уж точно один из умнейших - но не орёл, это даже я понимаю. У меня бывает вроде симпатии к автору, которая не есть только эстетическое чувство - ощущение, что у нас общие ценности, общее в чём-то виденье мира.

[SiR]

Мне близка позиция, скажем, количества стихов. Чем больше поэт написал, тем вроде как он должен быть маститее. Но мне непонятна именно процедура признания какого-нибудь конкретного стихотворения шедевром. Взять, допустим, то стихотворение Иванова, которое ты написала. С него начался (добавим для верности, что начался по мнению некоторых исследователей) русский постмодернизм. Следовательно, эти несколько строчек ознаменовали собой нечто такое, чего раньше не было. Но вот в том и вопрос, не было ли? Почему стихотворение Иванова выводит его в ряд значимых поэтов, а, скажем, стихотворение его однокурсника, построенное на неменьших ассоциациях, будет считаться работой бездаря? С какого момента начинают прощаться эксперименты?

Лично мое мнение состоит в том, что в стихах как нигде отражается субъективность взглядов. Потому что стихотворение - это настолько небольшая территория, что на ней трудно разглядеть что-нибудь закономерное. Вследствие этого как-то трудно говорить о жанрах. Получается, что если я, прижатый к углу отсутствием рифмы, употреблю вдруг слово их технического словаря, то я уже шагнул во что-то новое и неизведанное?

[Николай Кофырин]

Это не стихи, а мыслеформы. Если удается первыми строками сформулировать вопрос, то потом лишь записываю ответ. Таков мой метод познания и общения с Господом. Слова — это формы образов, и потому они не подыскиваются, а приходят вместе с образами, являясь лишь средством выражения. Истинное творчество — это изложение, потому что не от себя. Настоящие стихи не сочиняются, а записываются. Когда сам хочу что-то сочинить, ничего не получается, когда же пытаюсь настроиться и почувствовать, то строфы рождаются сами собой. Причем иногда в такой законченной форме, что я просто поражаюсь. Отчего и почему это происходит, не понимаю. Для меня это такое же откровение, как и для других. Но безусловно — творчество богодухновенно. Это процесс приема божественного откровения — Спасение, которое посылает Господь вдохновением. Но вдохновение дается лишь тому, кто его достоин, причем вовсе не для того, чтобы на этом зарабатывали деньги. Вдохновение — это награда за веру и помощь Господа тем, кто в ней нуждается. Не деньги творят совершенство, но всякое  совершенное творение бесценно. Идеи создают вещи, а не наоборот. Творчество — это всегда выражение смысла, проявление духовной жизни, мука и счастье одновременно. Творчество всегда осуществляется наперекор неблагоприятным условиям. И если для духовной жизни требуются материальные средства, то это не есть духовная жизнь. Духовная жизнь самодостаточна и находится, если так можно выразиться, на самообеспечении. Вся наша жизнь — творчество; мы сами делаем себя счастливыми и несчастными.

Дорогая Марина! Жду от вас обещанных вопросов!

Николай Кофырин

[Stranger in the Night]

Ой, как давно меня не было... получается, спровоцировала разговор и в кусты... честное слово, так получилось отчасти не по моей вине.
Да, это область субъективных суждений. Всё, что мы можем делать, это конкретизировать и объяснять свои ощущения: мне это нравится, скажем, потому что производит катарсис или потому, что интригует меня; или не нравится, потому что похоже на Бодлера, только скучнее. И так далее. Совершенно объективизировать литературную критику нельзя, конечно. Ещё некоторые критики на авторитетов любят ссылаться: вот Бродский не любил рифм на йот и т.д. Но это... хм... неспортивно, в общем-то.
В случае с Ивановым это проще и сложнее одновременно. Сложнее, потому что обаяние ивановского творчества заключается в игре ассоциациями, укоренёнными в подсознании русскоязычного читателя, и не всегда можно сразу сказать "о чём это он" (почти никогда нельзя). Это похоже на то, что делал Рембо. Но репертуар Рембо, конечно, фантастически разнообразен, и даже те, кто его не любят (вроде меня) это признают. А вот Иванов использует одни и те же ходы, и я подозреваю, что его довольно легко поймать за руку, если бы кто-нибудь из неочарованных задался такой целью.
Ивановское стихотворение положило начало одному постмодернистскому приёму, а не постмодернизму вообще... имхо, конечно... и только в русской поэзии. На самом деле я действительно не припомню, чтобы кто-нибудь из русских поэтов до Иванова делал такие вещи. Если и делал, то кто-нибудь не из второго и не из третьего, а из двадцать третьего ряда. Первая задача поэта - написать хорошее стихотворение, и если повезёт (фактор удачи очень важен, к сожалению или к счастью), оно останется в истории литературы, и с ним все примочки, которые автор изобрёл. Если нет - пропадёт вместе с примочками.
Аналогично, количество стихов помогает автору найти читателя, но не является определяющим фактором. Иногда достаточно написать одни "Очи чёрные".
Ходасевич стихов довольно мало написал, если его с Северяниным сравнить, я думаю. В сознании современного русского человека они примерно одно место занимают (то есть он, дай Бог, о них что-то слышал). Для меня... да только за "У моря" и "звёзды" всего Северянина не жалко отдать, и не только его. Я и Ахматову отдам, и Цветаеву, и много кого из серебряных - Гумилёва только пожалею.

Николай, я Вам всё сказала в Вашей теме. Я к Вам вопросов не имею. НЕ ЖДИТЕ.