Любимое стихотворение

[И188745]

Владимир, пока не перечитаю сборник, возражения принимаю.

[RITTER-RETTER]

                      Малышка-девчушка впервые в Париже.
                     А грохот, как ливень, клокочет и брызжет.

                        Малышка-девчушка идет через площадь.
                     А грохот прибоем булыжники лижет.

                        Малышка-девчушка бульваром идет
                     Мимо надутых лощеных господ,

                     И стук ее сердца не слышен Парижу.

Поль Элюар

[yulchataj]

Собачье сердце устроено так
Полюбило - значит навек
Был славный малый и не дурак
Ирландский сеттер Джек.

Как полагается - был он рыж
По лапам оброс бахромой
Коты и кошки соседних крыш
Называли его чумой

Клеёнчатый нос рылся в траве
Вынюхивал влажный грунт
Уши висели как замшевые
И каждое весило фунт

Касательно всяких собачьих дел
Совесть была чиста
Хозяина Джек любил и жалел,
Что нет у него хвоста.

Первый раз на аэродром
Джек пришёл зимой, в нег,
Хозяин сказал: "Не сейчас, потом
Полетишь и ты, Джек"

Биплан взметнул снежную пыль
У Джека ноги врозь:
"Если ЭТО автомобиль,
То как же ОНО поднялось?!"

И тут у Джека замер дух -
Хозяин взмыл над людьми.
И Джек крикнул: "Одно из двух!
Останься! Или возьми…"

Люди, не заботясь о псе,
Сновали возле машин.
А Джек думал: "Зачем все,
Если нужен один?"

Прошло бесконечно много лет
(по часам - 15 минут)
Сел в снег летучий предмет -
Хозяин был снова тут.

Пришли весною, воздушный причал
Был бессолнечно сер
Хозяин надел шлем и сказал:
"Сядьте и вы, сэр!"

Джек вздохнул, почесал бок
Сел, облизнулся - и в путь
Взглянуть вниз больше не смог
Такая напала жуть

"Земля бежит от меня так,
Словно я её съем!
Люди - не крупнее собак,
А собак не видно совсем!"

Хозяин смеётся. Джек смущён
И думает: "Я - свинья!
Если это может он,
Значит, могу и я!"

После чего спокойнее стал
И, повизгивая слегка,
Только судорожно вздыхал
И лаял на облака

Солнце, скрытое до сих пор
Согрело одно крыло
Но почему захлебнулся мотор?
Что произошло?

И почему земля опять
Стала так близка?
И почему начала дрожать
Кожаная рука?

Ветер свистел, выл, сёк
По полным слёз глазам
Хозяин крикнул: "Прыгай, Джек!
Потому что… Ты видишь сам…"

Но Джек, припав к нему головой,
И сам дрожа весь
Успел сказать: "Господин мой,
Я останусь здесь"

На земле уже полумёртвый нос
Положил на труп Джек
И люди сказали: "Был пёс,
А у мер как человек".


Вера Инбер

[Надежда]

Очень чувствительно,мне понравилось.

[MOMO]

Внимание: в этой теме не было ответов в течение, по крайней мере 120 дней. Возможно стоит рассмотреть вариант открытия новой темы. (с) forum noblit.ru powered by S.M.F. 1.1.3.

Хуан Рамон Хименес.
ЭТА БЕЗБРЕЖНАЯ АТЛАНТИКА

Бездна одиночества одна.
И один идешь к ней издалёка
одиноко, как одна волна
в одиноком море одинока.
 

[son_kite]

И безвластна смерть остаётся.
И все мертвецы нагие
Воссоединятся с живыми,
И в закате луны под ветром
Растворятся белые кости,
Загорятся во тьме предрассветной
У локтей и коленей звёзды,
И всплывёт всё, что сожрано морем,
И в безумие разум прорвётся,
Сгинуть могут любовники, но не Любовь,
И безвластна смерть остаётся.

И безвластна смерть остаётся.
Не умрут без сопротивления
Эти, волнами унесённые,
Эти, вздёрнутые на дыбу
И привязанные к колесу,
Пусть разорваны сухожилья –
И расколота надвое вера,
И зло, что исходит от Зверя,
Стрелой сквозь них пронесётся,
Но их не разбить в осколки,
И безвластна смерть остаётся.

И безвластна смерть остаётся.
Пусть не слышно им крика чаек,
И прибой к берегам не рвётся,
И цветок не поднимет венчика
Навстречу стуку дождей,
Пусть безумны, мертвы как гвозди –
Расцветёт букет их железный,
Сквозь ковёр маргариток пробьётся,
И пока существует солнце –
Безвластна смерть остаётся.

Дилан Томас

[jasmin]

                                                   Юлия Жадовская


Заколдованное сердце

Что тебя обманывать напрасно:
Нет, не верь волненью моему!
Если взор порою вспыхнет страстно,
Если руку я тебе пожму,-
Знай: то прежних дней очарованье
Ты во мне искусно пробудил;
То другой любви воспоминанье
Взор мой вдруг невольно отразил.
Друг мой! я больна неизлечимо -
Не тебе недуг мой исцелить!
Может быть, я могу быть я любима,
Но сама уж не могу любить!
Говорят, есть в свете злые люди,
Колдоства имеют страшный дар;
Никогда не вырвать уж из груди
Силы их неотразимых чар;
Говорят, что есть слова и речи -
В них таится чудный заговор:
Говорят, есть роковые встречи,
Есть тяжёлый и недобрый взор...
Видно, в пору молодости страстной,
В самом лучшем цвете бытия,
Я сошлась с волшебником опасным,-
Той порою сглазил он меня...
Произнёс таинственное слово,
Сердце мне навек заговорил,
И недугом тяжким исуровым
Жизнь мою жестоко отравил...

1856-1859   

[soynastya]

Поразило стихотворение известного сюрреалиста Поля Элюара "Ну что поделаешь, мы жили как в могиле"

[Altra Ego]

Мишель Уэльбек

С тобою встретимся мы снова,
Моя растраченная жизнь,
Моей надежды миражи,
Мое несдержанное слово.

И я постигну наконец
То высшее на свете счастье,
Когда тела в сплетенье страсти
Находят вечности венец.

Всего себя тебе отдав,
Я слышу мира колебанье,
Я вижу солнце утром ранним
И знаю, что отныне прав,

И мне, ровеснику Земли,
Единый миг любви откроет
Во времени – безбрежном море –
Возможность острова вдали.

[Altra Ego]

Иногда, не так уж редко, встречаешь стихотворения, которые чудесным образом перекликаются друг  другом. Вот одна из таких пар.
Первое стихотворение я впервые услышала несколько лет назад в фильме "Четыре свадьбы и одни похороны". Позднее я узнала, что оно принадлежит Уинстану Хью Одену, а замечательный перевод выполнен Бродским. Правда, в нелицензионной копии фильма, кажется, звучал чей-то другой перевод, и он меня не зацепил. Итак:

ИЗ У.Х. ОДЕНА

Часы останови, забудь про телефон
и бобику дай кость, чтобы не тявкал он,
накрой чехлом рояль; под барабана дробь
и всхлипыванья пусть теперь выносят гроб.

Пускай аэроплан, свой объясняя вой,
начертит в небесах "Он мертв" над головой,
и лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть,
регулировщики в перчатках черных пусть.

Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был неправ.

Созвездья погаси и больше не смотри
вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти.

1994 (перевод)

А второе стихотворение я случайно нашла вчера, листая томик любовной лирики Арсения Тарковского. Оно из цикла ПАМЯТИ А.А. АХМАТОВОЙ

VI

И эту тень я проводил в дорогу
Последнюю - к последнему порогу,
И два крыла у тени за спиной,
Как два луча, померкли понемногу.

И год прошел по кругу стороной.
Зима трубит из просеки лесной.
Нестройным звоном отвечает рогу
Карельских сосен морок слюдяной.

Что, если память вне земных условий
Бессильна день восстановить в ночи?
Что, если тень, покинув землю, в слове
Не пьет бессмертья?
                             Сердце, замолчи,
Не лги, глотни еще немного крови,
Благослови рассветные лучи.

12 января 1967

Второе стихотворение полностью повторяет настроение первого, за исключением последней строчки, и в ней исход, если не из обреченности на небытие, то, по меньшей мере, из непроглядного мрака смерти.

[Ansicht]

Пятнадцать

автор: Женщина Буковски

Мама перестала читать мои стихи, когда мне было пятнадцать
Это был переломный момент. Мне стало тогда казаться,
что теперь читателей и вовсе нет. Так для кого стараться?
Мне и так было сложно жить, понимаете, жить в пятнадцать -
это как пробираться сквозь дремучий лес.

Я всё делала через себя и говорила: "если б было так просто...",
мне хотелось стать с мизинец ростом,
потому что была я высокой, глазастой и броской.
Я покупала сигареты в киосках, и мне пачки хватало на месяц или на два
(а теперь, дай бог, хватит на сутки...)
Хотя мерить возраст в бычках - это совсем не умно.

Вечно было девять пятнадцать, а я не в школе
Мама точно прознает, когда позвонит, а я как в агонии
трубку сниму, чтоб предсмертное выдать "алло".
И тогда мама скажет, что теперь уже все решено:
меня в детский дом, и так жаль, что не сдали ранее.

Мама перестала читать мои стихи, когда мне было пятнадцать.
Я тогда поняла, что придется дальше одной сражаться
с жутко злостным вопросом: "мне писать или чем-то полезным заняться?"
Это было... так сложно, внезапно, так дико и больно, и грустно.
На меня вдруг свалилась большая нагрузка,
и я думала долго, неделю, а может две...

И когда однажды мама пришла с работы. Поздно.
Я ее попросила прочесть мне сказку... как в детстве... если не сложно.
И она присела на край постели, стала читать.
Мамин голос дрожал, но не видела я, плачет ли, - у самой текли слезы,
Потому что у сказки печальный конец,

А на утро мне нужно было проснуться взрослой.

[tk]

Первым делом - большое спасибо за ветку, заставила надолго отложить все срочные и важные дела, остановиться, перевести дух, подумать. Забудем про угрызения совести по поводу горы несделанного) Понятно, что тему, начинающуюся "Письмами римскому другу" Бродского, до конца не дочитать невозможно (оправдываюсь перед самой собой...)

Бродского вообще уже было много, тем не менее хочется еще - настолько он мой, давний и любимый. И даже два:
 

Я слышу не то, что ты мне говоришь, а голос.
Я вижу не то, во что ты одета, а ровный снег.
И это не комната, где мы сидим, но полюс;
плюс наши следы ведут от него, а не к.

Когда-то я знал на память все краски спектра.
Теперь различаю лишь белый, врача смутив.
Но даже ежели песенка вправду спета,
от нее остается еще мотив.

Я рад бы лечь рядом с тобою, но это -- роскошь.
Если я лягу, то -- с дерном заподлицо.
И всхлипнет старушка в избушке на курьих ножках
и сварит всмятку себе яйцо.

Раньше, пятно посадив, я мог посыпать щелочь.
Это всегда помогало, как тальк прыщу.
Теперь вокруг тебя волнами ходит сволочь.
Ты носишь светлые платья. И я грущу.

<1993>

...............................................................

Ломтик медового месяца (1964)

     Не забывай никогда,
     как хлещет в пристань вода
     и как воздух упруг --
     как спасательный круг.

     А рядом чайки галдят,
     и яхты в небо глядят,
     и тучи вверху летят,
     словно стая утят.

     Пусть же в сердце твоем,
     как рыба, бьется живьем
     и трепещет обрывок
     нашей жизни вдвоем.

     Пусть слышится устриц хруст,
     пусть топорщится куст.
     И пусть тебе помогает
     страсть, достигшая уст,

     понять без помощи слов,
     как пена морских валов,
     достигая земли,
     рождает гребни вдали.

Другую любимую - Цветаеву, а особенно "Новогоднее", помещать уже не рискую, оно определенно слишком большое. Но и одно из моих "самых-самых". Плюс "Поэма конца".

Интересно, кстати, получилось у меня с Оденом: знаю Stop all the clocks... уже очень давно, но оригинал цеплял не так, как этот перевод Бродского... Хотя к последнему я в принципе необъективна, наверное))

[son_kite]

Когда почуял деспот Ши Хуан-ди,
Что ополчиться на него готово
Духовное наследие былого,
Он приказал смести его с пути.

Все книги он велел собрать и сжечь,
А мудрецов - убить. На страх народу
Двенадцать лет, властителю в угоду,
Вершили суд в стране огонь и меч.

Но деспоту настало время пасть.
А те, кто выжили, учиться стали,
И мыслили, и книги вновь писали.
И новая пришла на смену власть.

Китай расцвёл. И никакая сила
Ни мудрецам, ни книгам не грозила.

Альбрехт Гаусгофер

[RITTER-RETTER]

                   Не мой.

Всю жизнь разыгрывать, что он и мой, их мир,
Сгорая со стыда за это шарлатанство.
А что поделаешь ? Ударься в крик,
Начни пророчествовать - кто тебя услышит ?
Экраны, микрофоны - все у них.
А типы вроде нас бредут по тротуарам,
Бубнят себе под нос. Спят в парке на скамейках
И на асфальте в переходах. Тюрем
Не хватит рассовать всю эту голытьбу.
Молчу и усмехаюсь. Меня достанешь, как же.
Я с избранными за одним столом.

           Чеслав Милош.

[son_kite]

Как сосчитать часы непрожитые!
Полжизни в тех несчитанных часах.
Как много слов, что не сумел найти я!
Как много дел, свершённых лишь в мечтах!

Как много книг хороших я не знаю!
Как мало создал сам хороших книг!...
"Не сон ли это?" - думал иногда я,
И жажду одного лишь в этот миг:

Чтобы, проснувшись, как всегда, с зарёю,
Я сам себе сказал: "Ну что ж, прощай!"
И чтоб потом, расставшись сам с собою,
Неузнанный, я шёл из края в край,

И чтоб везде, где буду я идти,
Ронял я песни на своём пути.

Иоганнес Бехер