noblit.ruПервый том пятикнижия Дорис Лессинг «Канопус в созвездии Арго: Архивы» вышел в 1979 г. и назывался «Re: Колонизованная планета № 5. Шикаста». С подзаголовком: «Личные, психологические и исторические документы, связанные с 87 миссией посланника (9 степени) Джохора (Джорджа Шербана) в последний период последних дней».
То, что большинство журналистов назвало (и до сих пор продолжает называть) неожиданным обращением серьезного писателя к несерьезному жанру фантастики на деле было вполне логичным шагом, следующим из самого развития творчества писательницы, о котором несколько слов уже было сказано, применительно к роману «Инструктаж перед спуском в ад». Знать о себе давала и ее «эстетическая честность». Как заметил Дж. М. Кутзее в рецензии на ее автобиографию, Лессинг достаточно рано почувствовала недостаточность классической формы реалистического романа XIX в. (а ля Толстой, Достоевский или Диккенс) для воплощения опыта жизни человека XX в. и постаралась расширить ее за счет стилистических новаций и вылазок в области саморефлексии, пограничных состояний сознания и определения собственного места в потоке времени. И если для истории отдельного человека довольно было бы экскурса в его подсознание, то для истории общества необходимо было погружение в «коллективное бессознательное», прапамять, область мифов и архетипов. Это объясняет содержание романа (история планеты и ее места в межгалактической системе).
Форма тесно с ним связана: рассказывая историю, действие которой простирается в огромных временных рамках (миллионы лет), Лессинг отказывается от линейной стратегии повествования и вновь прибегает к опробованному в «Инструктаже» приему — рассказ от лица главного героя перемежается с его отчетами, выдержками из наукообразной «Истории Шикасты», дневниками и письмами героев второстепенных, и т. д. Почему Лессинг выбрала именно фантастику — тоже вполне понятно. В одном из интервью она сама сказала, что именно фантастика сейчас, в эпоху ускорившегося прогресса, дает наиболее плодотворные возможности для социальной критики, и именно этому посвящена большая часть романа. Фон на котором разворачиваются события примерно таков: есть две космические империи, Канопус и Сириус. Они хорошие и разумные. Есть плохая империя — Путтиора, которой правит зловещая планета Шаммат. Интересы всех троих сталкиваются на обладающей очень удобным положением и условиями для развития жизни планетке Роханда, или Шикаста (т. е. Земля). Сириус и Канопус делят сферы влияния и проводят свои научные опыты. Ускоряя процесс эволюции, Канопус стимулирует появление на планете племени людей («местных») и в качестве наставников дает им экспортированных с другой планеты «гигантов». Между планетами устанавливается связь, существует шлюз, через который на Роханду поступает «Субстанция-которую-мы-ощущаем», способствующая гармоничному и мудрому развитию жизни.
Космические катастрофы и козни Шаммата приводят к тому, что шлюз закрывается, субстанция истощается, и золотой век человечества кончается. Начинается та самая история, в которой приходится хлеб насущный добывать в поте лица своего, а детей рожать в болезни своей. В целом здесь повторяется та же теория приливов, которая намечена была уже в «Инструктаже», корни свои имеющая в одном из наиболее, кажется, распространенных верований о вечном уничтожении и возрождении культуры. Описание истории, направляемой посланниками с Канопуса, в целом повторяет основные фазы той, что предлагается Ветхим Заветом (потоп, браки с ангелами и т. д.). Механическая замена ангелов на «посланников», признаться, несколько утомляет. В итоге такого развития — к концу XX в. человечество находится на грани самоуничтожения и, пожалуй, именно здесь лежит центр тяжести романа. Посланники/спасатели — те же самые, что были в «Инструктаже». Они также забывают о своей миссии. На выручку одного из них, Тафика, и прибывает на планету Джохор, чьи реляции включены в текст повествования. Он должен преодолеть искушения земной жизни и выполнить свою миссию. Пер Вастберг 10 декабря назвал Дорис Лессинг «картографом утраты иллюзий, которая с пугающей ясностью рисует антиутопии и катастрофы» и это вполне можно применить как характеристику центральной части «Шикасты».
Лессинг рассказывает истории людей, жизни которых в том или ином смысле закончились крахом, из-за того, что посланник Тафик забыл о своем предназначении и не смог в нужный момент на них повлиять. Краткие, сжатые до странички, редко — двух, они подтверждают славу Лессинг, как писателя обладающего удивительной способностью к анализу социального развития общества и прирожденного рассказчика. Корни терроризма, чувства неустроенности, разрыв между поколениями, ощущение времени в различные этапы жизни показаны с удивительной ясностью и точностью. В итоге — распадается уже не Британская империя, а вся Западная цивилизация. Китай фактически завоевывает Европу, страны Третьего мира в отместку за ужасы колониализма отказываются поставлять продовольствие бывшим хозяевам, почти все природные ресурсы оказываются безнадежно загрязненными. В Греции, при свете факелов на арене старинного амфитеатра проходит Процесс против белой расы. Приговор однозначен и бессмысленен: виновны. Но что дальше? Выхода Лессинг очевидно не видит и предпочитает закончить книгу ядерной катастрофой и медленным возрождением цивилизации в новом (старом, изначальном, неиспорченном) виде. Происходит очередная волна прилива.
Видение мира, которое может показаться нам сейчас несколько излишне мрачным, для своего времени (конца 70-х гг.) было вполне закономерным: очередной этап эскалации Холодной войны, угроза применения ядерного оружия, глубочайший кризис в самой Великобритании, закончивший правление лейбористского правительства Каллагена, начальный этап озабоченности экологической ситуацией, и т. д. Подобными мотивами проникнуты и некоторые другие книги того времени, на ум приходят романы Кэндзабуро Оэ или «Головорожденные» Гюнтера Грасса. Что отмечает работу Дорис Лессинг, так это в высшей степени убедительное соединение социальной критики с обращением к проблеме мифа как хранилища «забытой памяти» и рассказывания историй как неотъемлемой части человеческого «бытия-в-мире».