noblit.ruПятница, или Тихоокеанский лимб. Мишель Турнье. Перевод Ирины Волевич
Если «Мистер Фо» - роман скорее о писательстве, о том, что и как предпонести в качестве истории, которую автор хочет рассказать, то «Пятница» Турнье философское произведение о взаимоотношениях человека, общества и природы. Не зря Делёз в предисловии делает акцент на Другом. Так ли нужно человеку обществу или в условиях изолированности необходимость в социуме отпадает?
На острове Робинзон проходит несколько стадий перерождения. Сначала была попытка не привязываться к новоприобретенному месту жительства. Построил лодку (правда, не учел момент, что лодка далеко от берега). Ждал спасителей. Но потерпел неудачу. Затем создал цивилизацию, и здесь некоторое отличие Робинзона Кутзее и героя Турнье. Первый лишь расчистил площадки для будущих колонизаторов, второй же благоустроил остров, привнес знания и технологии (на сколько это возможно в условиях изоляции), назначил себе множество ролей — губернатор, генерал, пастор (симулякры цивилизованной жизни). И всё бы ничего, но вмешалось провидение. Спасенный Робинзоном Пятница привнес хаос, разрушение и единение с природой. Ключом к перерождению послужил взрыв в пещере, устроенный собратом по жизни на острове.
Козел, которого поборол Пятница, символизировал самого Робинзона. Вместе с отжившими порядками ушла нервозность и произошло полное слияние Крузо с островом Сперанцей (в физическом и духовном смысле). И, конечно, когда появился корабль спасителей через двадцать восемь лет, герой выбрал жизнь на природе, так как все связи с обществом были разорваны и необходимость в Другом отпала. Почему же Пятница решил покинуть райский остров? Он изначально не особо чувствовал потребность в людях. Его иррациональное поведение постоянно соседствовало с духом авантюризма и жаждой приключений, которые и подтолкнули к побегу с острова.
Казалось бы, неожиданная оптика Турнье на крушение и жизнь Робинзона выглядит вполне логичной. Разрывы социальных связей с одной стороны изолируют человека и ведут к одиночеству, с другой же полностью убирает потребность в Другом, что ставит под сомнение тезис о нашем собрате как о социальном животном.