noblit.ruВ 2022-ом испанский перевод «Поляка» Дж. М. Кутзее вышел раньше оригинала. Это был очередной политический акт борьбы автора против гегемонии английского языка и англоязычной культуры.
Этот проект также имел политическое измерение, возникшее из нашей растущей обеспокоенности глобальным распространением английского языка, включая обеспокоенность дисбалансом в торговле переводами по всему миру: гораздо больше книг переводится с английского каждый год, чем переводится на английский. Если эта статистика что-то и отражает, так это отсутствие любопытства в англоязычных странах к более широкому миру, в отличие от (необходимого? неизбежного?) внимания со стороны более широкого мира к тому, что думает англоязычный мир.
Но как, оказалось, такой шаг носил ещё философский аспект. В диалогах со своим испанским переводчиком Марианой Димопулос Кутзее говорит, что это была попытка нивелировать различия между оригиналом и переводом, сделать перевод «оригиналом», тем более в тексте не было англоговорящих персонажей, а действие происходит в Испании.
Цель этого проекта была необычной: сделать El polaco «оригинальным» текстом, в том смысле, что все дальнейшие переводы будут исходить из испанского текста, а не из английского. Эта цель была в значительной степени сорвана давлением со стороны издательской индустрии, но проект позволил нам поднять общие вопросы о вторичном статусе перевода по отношению к первичному или «оригинальному» тексту, и, конечно, о вторичном статусе переводчика по отношению к первичному статусу «оригинатора» (создателя?, моё примечание), автора.
Попытка провалилась. Издательская индустрия давила на Кутзее с изданием оригинала. А переводчики повсеместно отказывались от перевода с испанского, так как не на этом языке написан роман. Как заметил Кутзее, ошибка была в том, что он не учел язык оригинала — английский, доминирующий в мире. Если бы произведение было написано на албанском («второстепенном» со слов Кутзее), то перевод вполне мог бы заменить произведение на родном языке автора (кстати, справедливо и для России, где издатели могут заказать перевод не с родного произведению языка, а с языка перевода).
В процессе разговора собеседники поднимают проблемы гендера при переводе, этики и непереводимости. Кто изучал несколько языков, знает, что в английском гендер в языках стирается, если нет прямого указания местоимениями. В испанском же — двухгендерная языковая система. Отсюда логичный вопрос. Почему? Кутзее объясняет это мифологией древних, их взглядом на вещи. Сторонники феминизма периодически поднимают вопрос. Но по факту эту трудноустранимый аспект. Хотя опять же. Автор приводит в пример переход с древнеанглийского на современный, где как раз гендер стерся.
Проблема этики — ещё одна из самых важных при переводе. Мариана Димопулос говорит, что может отказаться работы над текстом, если знает, что в нем присутствуют расистские, антисемитские нотки. Но, если это классика, вопрос, цензурировать, сглаживать или оставить как есть? Димопулос сторонник перевода как есть, но с добавлением комментария переводчика.
Что касается непереводимости. То тут тоже много нюансов. Димопулос утверждает, что при отсутствии какого-то слова неологизм создать проще, чем, если в языке, на который переводят, будет избыточность (кстати, похоже высказывалась Дарья Синицына у нас). Кутзее иллюстрирует примером со словом брат на английском, вместо которого во вьетнамском — младший и старший брат. То есть при переводе переводчику предстоит выяснить возраст человека.
И главный, не менее важный вопрос, который поднимают собеседники, вспоминая вавилонскую башню, - тема универсального языка. Неоднократно делались попытки его создания, например, эсперанто, но широкого распространения такие языки не получали. Поэтому переводчик из-за трудностей при переноса из одной языковой систему в другой, даже несмотря развитии ИИ, ещё долго будет востребованной профессией. Заканчивает же диалог Димопулос красиво. Как минимум один универсальный язык в мире создан. И это язык математики. Как тут не вспомнить мастера Йозефа Кнехта?