Шахматное проклятие. Владимир Набоков. Защита Лужина

«Защита Лужина» считается самым известным из русских романов Владимира Набокова. Это третий роман писателя, над которым он работал во Франции и Германии. Современники высоко оценили эту книгу, увидев в ней многослойный символизм и культурные отсылки. «Защита Лужина» рассказывает, с одной стороны, историю гения, а с другой, историю фанатизма, которое приводит к безумию или как минимум оторванности от реальной жизни. Скажем прямо, Лужин герой несимпатичный и даже отталкивающий. Его несложно полюбить за достижения, но трудно полюбить как человека. Страсть ослепляет этого героя, делая неспособным к нормальному существованию, и можно сказать даже больше - она его реально убивает.

 

Мы проследим весь путь этого человека с самого детства. Он родился в дворянской семье автора книг для юношества и в школьные годы проводил жизнь между деревней и петербургской гимназией. Со сверстниками у него не сложилось. Лужин не только ни с кем не дружил, но даже терпел насмешки однокашников. На переменах он сбегал, а учителя отмечали его вялость на занятиях. И однажды получилось так, что он познакомился с шахматами. Игра моментально захватила его, и гениальные способности мальчика проявились сразу же. Он легко побеждал всех взрослых знакомых отца и стало понятно, что ему нужны соперники посильнее. Некто Валентинов взял над ним опеку и стал возить шахматного гения по европейским городам, где он выигрывал турниры. Потом следует провал в несколько десятков лет, и мы встречаем Лужина, когда ему уже за тридцать. Это тучный человек с плохими зубами, совершенно не умеющий жить. Думает он только о шахматах, а о себе позаботиться может не всегда. Но ему повезло, и на немецком курорте он встретил ангела-хранителя — молодую женщину, семья которой бежала из России и тоже осела в Германии. Лужин вроде влюблен, но о шахматах не забывает. Ему предстоит важный турнир, победитель которого сможет претендовать на звание чемпиона мира. Однако Лужин так интенсивно готовится к игре, что доводит себя до нервного истощения. Теперь ему шахматы противопоказаны. Но сможет ли он теперь спасти себя? 

 

В общем-то читателю сразу становится понятно, что Лужин человек несчастный. Первая травма — это поступление в гимназию. Там были учителя и недружелюбные одноклассники, от которых никуда не скрыться. Это отец хотел видеть сына задумчивым и немного взбалмошным человеком искусства, этаким белокурым гением, а на деле Лужин-младший был забитым, необщительным и не особенно стремящимся к учебе. Всем своим существом мальчик ощущал в гимназии ненависть и глумливое любопытство. С родителями тоже особого взаимопонимания не было. Лужин только зевает, когда отец заводит речь о долге гражданина, солдата и школьника. Да и здоровье у мальчика было слабое. В детстве у него были, по-видимому, разные болезни, включая нервные, и довольные серьезные, потому что после некоторых приступов доктора говорили, что мальчик их не переживет. 

 

Лужин один из сильнейших игроков мира, но все-таки не чемпион. И в последнее время какое-то препятствие мешало ему выигрывать турниры. Отсюда и колоссальное напряжение, приведшее в итоге к нервному срыву. Лужин день и ночь продумывает свою защиту, стараясь предусмотреть все. Кто же знал, что защищаться ему придется даже после того, как он вынужденно бросит шахматы? Он увидит, что шахматные комбинации будут повторяться в его жизни, и горе если он не сумеет отразить атаку.

 

Счастье Лужина, если вообще можно говорить о счастье, — это не река и не вселенная, это крохотный островок маниакальной страсти, где ему хорошо только от того, что ему не плохо. На этом островке нет тяжелой реальности и социальных условностей, которые он так и не сумел усвоить, может быть, там даже нет солнечного света, зато есть упорная сила притяжения, которая позволяет забыть обо всем остальном. На этом островке Лужин и тщится уместить всю свою жизнь, сокращая ее и ужимая до шахматной игры. Все сор, есть только фигуры на доске. Ничто он не запомнил так, как день, когда впервые увидел шахматные фигуры. В этой игре нашлось то, что он так искал — гармония простоты. Но эта гармония простоты выпила всю сложность реальной жизни. И здоровье его подорвали, по-видимому, именно шахматы. На каком-то витке своего бесконечно разворачивающегося увлечения Лужин осознал, что летит в бездну и почувствовал патологическую усталость. Кто мог бы предложить, что из Лужина-мальчика вырастет обрюзгший полустарик с согнутыми плечами и нездоровой тяжестью? Даже отец, когда сын уже вырос, в своих новых книгах для юношества не давал повзрослеть своим героям-вундеркиндам. Он слишком хорошо видел, что из этого может получиться.

 

В юные годы славы Лужина опекал Валентинов. Этот человек, с одной стороны, вроде как поддерживал Лужина во всем, а с другой, по-видимому, просто использовал. Для Валентинова он был просто необычным образцом из кунсткамеры, из которого нужно выжать максимум, пока он не повзрослел. Возможно, что в зрелом возрасте Лужин кое-что наконец понял про своего бывшего опекуна, иначе откуда такой панический ужас от возможной встречи с ним? Лужин стал бояться прошлого, потому что оно напоминало ему о гибельной страсти. Именно поэтому он не приехал даже на похороны отца, а в годы, предшествующие его смерти, не любил с ним встречаться. Потому что отец тоже напоминал о прошлом.

 

Набоков в предисловии к роману отвергал любые психоаналитические интерпретации описываемых событий, но Лужину действительно после нервного срыва мог бы помочь психотерапевт, и такие доктора найдутся. Невротизация его личности очевидна. Он даже боится сидеть в некоторых комнатах, потому что определенные вещи, если долго на них смотреть, начинают приобретать очертания шахматных фигур. Его беда в том, что стрессовый фактор — шахматы — он исключил, но ничего больше не сделал для следующего шага. Он все так же потерян, отвечает невпопад, и нет радости в его глазах от общения с людьми. Правда, путь свой он знает твердо. Огромных усилий потребовало забвение шахмат, когда он лечился в санатории, и он точно не хочет повторения этого страшного опыта. Поэтому так страшит его любое напоминание о прошлой жизни. Жена спустилась как ангел с небес, она полюбила его именно за мучительную беспомощность, чтобы научить его с ней покончить. Она поверила в то, что его безусловная гениальность проявится когда-нибудь и за пределами шахмат, и не помешало этой любви даже первое ощущение его грубости и невоспитанности. Она даже считала его более просвещенным, чем она сама, хотя Лужин прочитал мало книг и вообще немного знал о жизни. Жена с ним нянчилась, как с ребенком, пыталась постоянно отвлечь от шахмат и поддержать интерес к другой жизни. Она выглядела и поступала как святая — думая только о нем и забывая о себе. Но даже ее иногда пугали образы будущего: вот проходят десять, двадцать или тридцать лет, а Лужин все так же сидит, уставившись в пол гостиницы, и нет в нем никакой перемены, все та же безнадежность. Конечно, она гнала прочь такие мысли. Сам же Лужин, несмотря на такую огромную заботу, как будто не нашел сил, чтобы это оценить. Слишком многое делалось для Лужина другими и слишком мало делал он сам. 

 

Лужин покинул Россию, но не сохранил лоска русской аристократии, а вернее никогда и не было у него этого лоска. Теща назвала его большевиком, что в ее устах означало весомую степень недовольства его якобы хамоватыми манерами. В действительно они, конечно, были не хамоватыми, Лужин просто не умел общаться. Он слишком был поглощен внутренним миром. Проклятие шахмат начало распространяться на его жизнь, даже когда он бросил играть. Он не жил, а вел шахматную партию, где нужно было вовремя распознать угрозу и увернуться от нее.

 

В общем, беда Лужина в том, что он перепутал шахматы и жизнь. Наказание за это оказалось слишком суровым. Лужин напоминает больше наркомана, чем светлого гения. Он почти жалок в свой неприспособленности к элементарному повседневному существованию. Он не вовлечен ни в какую социальную жизнь и даже не имеет собственного мнения. Во всем, если надо было что-то сказать, он просто поддакивал жене. Кроме шахматных, Лужин не решает никаких жизненных задач, да и не умеет их решать. Хотя ему повезло. Он встретил женщину, которая бескорыстно помогала ему выбраться из ада, кроме того, он совершенно не бедствует. Чета посещает в Берлине русские балы, то есть Лужин и его жена не влачат полунищенское существование, как многие другие представители эмигрировавшей русской интеллигенции. Кто такой Лужин? Безусловно, вундеркинд и гений. Но роман Набокова оказывается не модной историей успеха, а печальной историей сострадания к человеку, который запутался в своих гибельных страстях.

 

Сергей Сиротин